– А из-за кого мог утопиться Вадим? Из-за Серафимы Яковлевны мог?

– Почему из-за нее?

– Ну, может, он пытался ее у брата отбить? Пытался, а она его послала далеко и лесом.

– Кто пытался Серафиму Яковлевну отбить? Вадим Павлович у Евгения Максимовича?! Ну, я не знаю. У них там так все запутано…

– Что запутано?

– А что запутано? – спохватилась Роза.

– Я не знаю, что запутано. Вы сказали, что запутано.

– Я сказала? Может, вам показалось?

– Может, и показалось, – пожал плечами Круча.

Роза поняла, что говорить о семейных тайнах Костиных без их ведома нельзя. Потому и замолчала. Но ведь она что-то знает. Значит, был какой-то гордиев узел, который Евгений Максимович разрубил одним взмахом тяжелого молотка.

– Я не знаю, кто кого там у кого мог отбивать, – заключила Роза.

– А кто кого убить мог, вы знаете?

– А кто кого убил? – ясными, как слеза младенца, глазами посмотрела на него женщина.

– Ты вчера после застолья в доме убиралась? – перешел на «ты» Круча.

– Да, убиралась, конечно.

– Когда закончила?

– Ну, часам к двенадцати…

– А чего так быстро?

– Так они рано начали. Хорошо пошло и догнало быстро. Они в десять вечера уже лыка не вязали…

– А Вадим Остроглазов как себя вел?

– Да пьяный был. Все пьяные были. Говорю же, слишком разогнались.

– А Костин как себя чувствовал?

– Ну, он тоже хорошо выпил. Спать рано лег. Всех отправил и лег спать.

– Кого всех? Куда отправил?

– Ну, гостей в гостевой дом. А Вадима Павловича в гостевую комнату. Всех развел и лег спать. Ну и Серафима Яковлевна с ним. А что такое?

– Да ничего, Роза, ничего. Просто интересно. Ты тоже спать легла?

– Да, конечно. А что еще делать?

– Ну, мало ли, девушка ты красивая, а Вадим Павлович – парень холостой.

– Ой, да что вы такое говорите! – еще больше раскраснелась Роза.

– Ну, я понимаю, ты девушка порядочная, а он ведь не подарок. Может, к тебе ломился, а ты ему отказала?

– Да нет, не ломился!

– А вдруг? Кто-то ж ему в любви отказал, вот он и пошел статуи крушить.

– Так это он все там разбил? – охнула женщина.

– Он, Роза, он. А ты что, не знала? И ничего не видела?

– Нет. Я сплю крепко. – Женщина едва заметно отвела в сторону взгляд.

– А может, все-таки видела? Так бы хозяев своих спасти могла бы.

– А что делать надо? – вскинулась Роза.

– Чтобы спасти их?.. Правда нужна, чтобы их спасти.

– Какая правда? Может, я и видела что-то…

– Что видела?

– Ну, как Вадим статуи крушил…

– Чем он их крушил? И кто его остановил?

– Может, Гена?

– А Евгений Максимович говорит, что это он остановил Вадима. Остановил и домой привел.

– Да? Так он его и остановил. И домой привел…

– Ты это видела? Когда это было? В какое время?

– Ну, я не помню…

– Может, ты помнишь, что бывает за дачу ложных показаний?

– А что бывает? – вытянулась в лице Роза.

– Уголовное наказание бывает. В тюрьму сядешь, вот что. Тебе это надо? Говори, что видела?

– Ничего не видела.

– Евгений Максимович утверждает, что это он Вадима обратно домой привел.

– Да, слышала я какие-то голоса… Ночью это было…

– Роза, дача ложных показаний – статья серьезная.

– Но я действительно слышала. Голоса чьи-то были. Кто-то из дома вышел, потом зашел. Голоса… Но кто там с кем разговаривал, я не разобрала…

– А почему не вышла? Не посмотрела?

– Ну… – Роза почему-то посмотрела на постель. – Так меня ж никто не звал. Меня обычно зовут, если что-то нужно. А если не зовут, то и соваться нечего. Может, потому и не позвали, что я там была лишней. Может, у них там тайны какие, мне зачем об этом знать?

– А у тебя тайны есть?

– Может, и есть, вам-то что?

– Ты была у себя в комнате не одна?

– Ну что вы! Конечно, одна! – встрепенулась она.

– Ты куришь?

– Нет.

– А сигаретами почему пахнет?

– Сигаретами? Разве?..

Под стулом блеснул какой-то металлический предмет. Круча не поленился нагнуться, поднять его. Это был обломок поясной пряжки.

– Что это?

– Не знаю. – Роза стыдливо опустила глаза.

– Все-таки не одна ты была.

– Да нет, одна… Честное слово, одна!

– Хорошо, я тебе поверю. И ты мне верь. Верь, что за дачу ложных показаний можно сесть надолго.

– Я вам верю. Но я правда слышала голоса. Сначала вышел кто-то, потом вернулся.

– Голос Вадима Остроглазова слышала?

– Ну, я точно не скажу. Далеко было.

Гостевая комната находилась в районе малого холла, недалеко от входных дверей. А комната Розы размещалась в глубине дома, в небольшом промежутке между каминным залом и кухней, куда выходила дверь. Отсюда действительно сложно было услышать голос Вадима, если даже он кричал на брата из своей комнаты.

Окна служебной комнаты выходили на передний двор, из нее хорошо была видна кирпичная сторожка, вдоль которой прохаживался рыжий Гена. Униформу он уже снял, переоделся в джинсовый костюм. Парень, как челнок, ходил взад-вперед, посматривая на часы. И еще штаны поправлял. Спадают с него джинсы. Интересно, в чем причина? Подполковник Круча с улыбкой посмотрел на обломок пряжки.

– А может, это Гена по дому ходил? – спросил он.

– Гена? Какой Гена? – Роза встрепенулась так, как будто ревнивая жена застукала ее со своим мужем.

– Охранник. Вон он ходит, штаны подтягивает.

Круча легонько обнял женщину, показывая на парня. Доверительно обнял, без всякого умысла.

– Молодой, горячий.

– Почему горячий?

– А ходит как горячий жеребец – резко, порывисто, да? А ты, Роза, что подумала? Может, он в постели горячий?

– Кто сказал?

– Ну, мне кажется, что ты так подумала…

Гена остановился, озадаченно почесал затылок, рассеянно оглянулся, достал сигарету. Негожий он охранник, толку от него никакого. А если он еще по ночам спит с экономкой, то дело совсем дрянь.