Когда стало понятно, что песня «A Fool in Love» станет хитом, у Айка случился мозговой шторм. Ему пришла идея поменять название группы Kings of Rhythm на Ike and Tina Turner Revue. И это по его замыслу должно было помочь нам завоевать больше поклонников. Но в этом случае, если все сработает и мы станем успешными, Айк не смог бы не контролировать меня. Он оказывал бы на меня влияние не только в финансовом плане, но и на психологическом уровне. Так, чтобы я не смогла оставить его. Финансовая сторона вопроса разрешилась легко. Айк не был певцом. Он хотел быть звездой, но сделать это мог только через меня. Поэтому он сказал себе: «Хорошо, я изменю ее имя и назову группу Ike and Tina Turner Revue. Тогда я и мое имя будем во главе, без меня она не сможет существовать». Мое новое имя рифмовалось с именем Шина. Так звали героиню телесериала, которая запомнилась ему. Тернер, моя новая фамилия, означала, что мы состоим в браке (на самом деле, это было не так). У Айка на все случаи жизни была стратегия. Он зарегистрировал товарный знак на имя «Тина Тернер», поэтому права на него принадлежали ему, а не мне.

Что же такого в том, что я просто поменяла имя? На самом деле все. Из-за этих двух слов я стала для Айка своего рода собственностью.

Он выработал несколько уловок, чтобы контролировать меня на психологическом уровне. До того, как наши отношения дошли до постели, он нажимал на лучшие стороны моего характера, практически умоляя быть честной с ним. Он говорил, что каждый раз, когда он записывал для кого-либо песню и она становилась хитом, его кидали, этим самым вызывая чувство жалости во мне. Я была благодарна за все, что он для меня делал – если ему кто-то нравился, он был готов буквально снять с себя последнюю рубашку ради этого человека, – поэтому я пообещала ему, что я не такая как все, что он может мне доверять, я никогда его не кину, как другие. Насколько я себя знаю, я всегда была честной, никогда не лгала. Но разве можно судить людей по себе? Я говорила то, что думала. Если что-то обещала, то это было не просто так. Мое обещание Айку что-то значило для меня, и я старалась его выполнить.

Но Айк не доверял мне. На самом деле он никому не доверял. И на случай, если я вдруг передумаю и решу, что не должна сдерживать своего обещания, ему нужно было подстраховаться. И он нашел другой способ удержать меня – при помощи страха. Когда он предложил свою идею, ссылаясь на то, что мне нужно другое сценическое имя, мои инстинкты говорили мне, что я влезаю во что-то не очень хорошее. Я что-то чувствовала, но не понимала, что именно. Я осмелилась спросить его об этом, и он сказал, что не хотел менять мое имя и даже не знал, хочу ли я принять участие в турне. И это тоже было частью его плана. Во-первых, он прибегал к словесным оскорблениям. У Айка был поганый язык, и тут я получила сполна. Во-вторых, в этот раз он прибег к помощи деревянного устройства для растягивания обуви и подошел ко мне, намереваясь преподать мне урок, который я вряд ли забуду.

Айк точно знал, что делает. Для человека, который играет на гитаре, руки – это самый ценный актив, поэтому он никогда не станет использовать в драке кулаки. Он придумал, как уберечь свои руки, и применил устройство для растягивания обуви, чтобы ударить меня по голове. Он всегда бил по голове, и я это испытала на собственном опыте. Было действительно больно. Я была в шоке и начала плакать. Мои мать и отец постоянно дрались, но я никогда не видела, чтобы мужчина бил женщину с такой жестокостью. Это было для меня чем-то новым, и я все еще пыталась понять, что происходит. Я никогда не знала, что будет потом. Айк убрал растягивающее устройство и приказал мне лечь на кровать. Это было действительно ужасно. В тот момент я ненавидела его. И самое последнее, что я бы хотела сделать, – это заняться любовью, если это еще можно так назвать. Когда он закончил, я лежала на кровати, не шевелясь, с распухшей головой, и думала: «Ты беременна, и теперь тебе некуда идти. Да, ты действительно вляпалась». В эту ночь родилась Тина Тернер, а «маленькая Энн» исчезла навсегда.

На заре становления группы Ike and Tina Turner Revue именно Айк вел себя как звезда. Я была Золушкой, а на самом деле – рабыней. Группа состояла из меня, Айка, музыкантов и айкеток, трех бэк-вокалисток. Малыша Крейга я оставила с няней в Сент-Луисе, а сама, скрыв свою беременность с помощью плотно затянутого дородового бандажа (я была худенькой, поэтому ничего не было видно), отправилась в изнуряющее турне по городам.

Вы даже не можете себе представить, в каком состоянии были клубы, в которых мы выступали в те дни. Особенно это касается клубов для темнокожих. В них не было гримерных. Хорошо, если была хоть какая-то кладовка или складское помещение, где мы могли подготовиться к выступлению, но для начала нам пришлось бы навести там порядок. Мы сидели на своих маленьких чемоданчиках марки Samsonite или на бочках вместо стульев, устанавливали собственные зеркала, надеясь, что в помещении будет освещение или хотя бы лампочка для того, чтобы делать макияж не вслепую. А что касается туалетов, их и вовсе не было. Для справления нужды мы использовали обрезанные бутылки, а затем выходили на улицу, чтобы выбросить их. Позже нас стали приглашать в клубы для белых. Условия там были немного получше, но все-таки ненамного.

Айк был таким скупердяем, что экономил на каждой мелочи, поэтому нам приходилось все делать самим. А еще он был строг! Если кто-то проявлял легкомыслие и позволял себе потакать своим личным интересам, Айк настаивал на абсолютном контроле за всем, что хоть как-то касалось группы. Он штрафовал музыкантов и танцоров за малейшую провинность. Порванный чулок, опоздание на репетицию или разозлившее его слово, сказанное невпопад, – обидчика он ставил на место десятидолларовым штрафом. Одна из возмутившихся айкеток пожаловалась, что она должна Айку больше денег, чем заработала. Кто-то даже спросил меня, берет ли Айк с меня штрафы за нарушение правил (имелось в виду, есть ли у меня какие-то привилегии). Это была шутка. С меня штрафы не брали, потому что мне не платили. Я получала только кров, еду и красивые вещицы в редком случае, когда Айк был щедрым.

Вот почему я никогда не была примадонной. Я начинала с того, что мне не доставалось ничего. Моя философия была такова: никогда не жалуйся, когда тебе становится тяжело, даже когда все становится еще хуже. Просто прими то, что есть, и продолжай идти вперед. Научись пользоваться тем, что у тебя есть – хорошее или плохое, – и найди способ заставить это работать на тебя.

Бэк-вокалистки и я всегда старалась не падать духом, и нам было здорово вместе. Мы были все время в разъездах, поэтому наша дружба была для нас единственной отрадой в жизни. Мы были как сестры. Робби Монтгомери, одна из айкеток (сейчас известная как основатель ресторана со сладостями под названием «Sweetie Pie’s») одалживала мне деньги, потому что знала, что Айк никогда не платил мне. Я знала, что всегда могу на нее положиться, и это много значило для меня.

Мне нравилось танцевать с этими девчонками, и иногда это было единственной отдушиной. Мы постоянно репетировали, даже в машине, добираясь от одного места выступления до другого, усердно работали над нашей хореографией, придумывая движения или заимствуя их у других исполнителей (Sham, Ba, Ba, Ba, Ba, Freeze, Freeze, Turn! You go up, I come back.). Пони, наша фирменная поступь (не помню точно, откуда мы взяли ее), была задумана как подражание пони, когда девушка едет на нем верхом. При этом девушка сидит, а пони перескакивает с ноги на ногу, подпрыгивая. Для нас поступь пони была способом передвижения по сцене. Так мы двигались вперед и назад поперек сцены. Майкл Джексон подобным образом использовал свою лунную походку. Нам действительно нравилось, когда Айк включал очень динамичную музыку. Тогда мы говорили: «Oh, ho, it’s on the track tonight». И нужно быть великим танцором, чтобы двигаться в таком темпе. Мы хорошо проводили время, демонстрируя зрителям, на что мы способны.