Так ли нуждался Матвей Воронов в своем секретаре, как уже через месяц стал нуждаться я?

И почему, черт возьми, раздражение не проходит, а только накатывает сильнее, стоит Петушок оказаться рядом, изображая внимание и желание мне помочь?

Мне следовало думать об управлении корпорацией, которую дед возложил на мои плечи, а не о такой ерунде. Об активах, инвестициях и планах. О подписанных договоренностях с партнерами и крупном масштабе работ, которые «Сезам» вёл как в городе, так и далеко за его пределами. О людях, которые трудились на фирму, о дорогостоящей технике и договорах.

Первое время, когда от информации и новых лиц кружилась голова, казалось, что она и вовсе слетит с плеч от навалившего на них груза ответственности.

Для меня стало настоящим сюрпризом, как ловко Петушок расписала в моем графике встречи, переговоры и плановые совещания. Как умудрялась пропускать ко мне нужных людей, и не отвлекать теми проблемами, которые было вполне по силам решить младшему штату директоров.

И пусть я поскрипел зубами, но все же принял странный устав отношений генерального и его личного секретаря, когда обнаружил, что часть документов получает подпись уже на ее столе, а печати на них появляются даже в мое отсутствие.

— Если вы против, Андрей Игоревич, я с радостью буду приносить эту стопку документов на подпись к вам! Конечно, это будет занимать ещё часа два вашего времени, но раз вы настаиваете… Вот, посмотрите, здесь отчеты из бухгалтерии; здесь — заявления из отдела кадров; вот эта стопочка — письма. Самые важные я всегда передаю вам на стол! А это — техническая документация. Ее всегда утверждает технический директор, а вам присылает формуляр. Но вам всё равно лучше ее сразу просмотреть, чтобы не создать лишних задержек на производстве. А вот это — нормативные акты и…

— Какое у вас образование, Петухова?

— Высшее.

— Специальность?

— Бизнес и экономика.

— Дайте я сам догадаюсь: вы отличница учебы и выиграли конкурс, чтобы попасть в «Сезам». Я угадал?

— Нет.

— Не может быть. В чем же я ошибся?

— Во всем. Но я не допускаю ошибок и серьезно подхожу к своей работе. Напрасно вы во мне сомневаетесь, Андрей Игоревич. Так мне оставлять вам документы? Их все надо бы подписать уже сегодня, люди ждут.

— Выполняйте, Петухова! Не видите, я тут с договорами разбираюсь, будь они неладны!

— Вижу. Но я — Пету…

— Вы все еще здесь? Идите уже, мне сейчас не до вас!

— Хорошо.

— И никого ко мне не впускать, я работаю с конфиденциальной информацией!

— Конечно, Андрей Игоревич.

— И сами не мелькайте. Что у вас за привычка дергать меня по каждому вопросу? Вы мне мешаете сосредоточиться!

— Так вы же сами к себе позвали!

— А теперь идите.

— Как скажете…

— Куда же вы, Петухова? Вернитесь! Я просил черный кофе. Без сахара! И не тяните там, терпеть не могу пить остывший…

Как ни хотелось сомневаться, а пришлось признать, что Петушок была в компании на своем месте, и дед держал ее возле себя не просто так.

Когда нашлись несоответствия в счетах и документах, а после возникли и первые подозрения, что к махинациям внутри «Сезама» причастна группа приближенных к руководству людей, я половине штата отменил премии к зарплате. В том числе лишил щедрых премий директоров и их окружение, желая разобраться, кто именно из них выступает главным теневиком.

По большому счету — мелочь, но, как я и ожидал, осиный рой загудел и стал принимать меня всерьез, чего я и добивался.

Что же касается моего секретаря, то я не спешил ей доверять. Она была приближенным к моему деду лицом, и при всей ее исполнительности, продолжала вызывать много вопросов. Я по-прежнему не знал, как она попала в приемную самого Воронова, и кто приложил к этому руку. А вот зачем — предположений имелось немало, и я намеревался всё выяснить.

Когда у Петушок зарплата уменьшилась на треть, я ждал, что она придет и наконец попросит разговора тет-а-тет. Тихо войдет в мой кабинет и, пуская слёзы, начнет вымаливать содержание. Ведь приступ с дедом случился внезапно, а он наверняка ее баловал. Что-что, а жадности я за ним не помню.

Я был почти уверен, что разгадаю тайну их отношений и распутаю клубок здешних связей… а она не пришла. И не приходила. Причем, ни взгляды, ни движения усердной Петушок не выдавали в ней желания покаяться и что-либо у меня попросить. И это только подогревало злость.

Потому что я больше ни черта не понимал! Судя по скромной одежде, небольшим золотым сережкам с зелеными камнями, которые так шли к ее каре-болотным глазам и белой коже, судя по простенькой сумочке — больших денег у Петушок не водилось. А на прямые вопросы, как она попала в приемную к генеральному, она отвечала уклончиво: устроилась, мол, через отдел кадров, и баста. Все вопросы к Матвею Ивановичу!

Ну да, так я в эту сказку и поверил! Тоже мне, нашлась девчонка с улицы! Пусть расскажет эту байку людям вокруг, которым рты не закроешь. Таким, как Куприянов, но не мне.

Так неужели у них с дедом, и правда, что-то было? И насколько серьезно? Может, поэтому она и не смотрит на мужиков вокруг, хотя охочих подкатить к моему секретарю здесь хватает. И ведь даже не флиртует ни с кем, я бы заметил.

А может, это потому, что у нее кто-то есть?..

После очередной бессонной ночи и целого дня, проведенного в разъездах и на объектах, голова раскалывалась, и давило виски. Я вернулся в офис хмурый, голодный и злой. Проклиная тот час, когда во Франкфурте раздался звонок и неожиданно вырвал меня из моей привычной жизни в город, где я родился, и где думал, меня больше ничего не держит. Той жизни, где у Андрея Воронова был собственный бизнес, дом, мать, спортзал, время на нормальные ужин и обед в ресторанах, и где был секс. Да, с деловой партнершей, но мы с Анной неплохо ладили, когда дело касалось постели и не касалось чувств. Она много чего могла предложить.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

А сейчас у меня что? Поесть толком некогда, не говоря уже о том, чтобы с кем-то переспать.

Хотя с «кем-то» в контексте меня звучит почти нереально. Последнее время я стал слишком разборчив и сух с женским полом. Хотя… кто знает, может, и клюнул бы на Валеркину наживку Нелли Пригожеву, если бы не…