её губы едва дрогнули в неопределённой улыбке. Елена Митрофановна прошла серьёзную школу дворцовых и светских интриг, закаливших её как стальной клинок. Так что владела собой в совершенстве, и вот это проявление чувств могло иметь только одну цель, задеть за живое гостью.

От осознания этого на щеках Марии появился лёгкий румянец, а в висках запульсировало от охватившей злости. Однако она постаралась взять себя в руки, ибо пришла сюда не для того, чтобы препираться или ссориться. Она хотела спасти дорогого ей человека, оставшегося в осаждённом редуте, который уже штурмует противник, имеющий подавляющее преимущество.

— Елена Митрофановна, я пришла к вам, чтобы сообщить, что небезызвестный вам Ярцев Пётр Анисимович в настоящий момент находится на границе с Ливонией, на Заситинском редуте, осаждённом фузелёрным полком под командованием кронпринца Рудольфа.

— Что простите? — искренне удивилась Голицына.

Новость, похоже, её ошарашила. Причём наверняка причина не в самом факте атаки регулярными ливонскими войсками русского укрепления, а именно в Петре. Мария мысленно отметила для себя, что сумела пробить защиту соперницы… Соперницы? Да, чёрт возьми! Уж себя-то обманывать не стоит. Но сейчас этот успех не имеет ровным счётом никакого значения.

Сама Долгорукова помочь ему не может, а вот у Голицыной возможностей куда больше. Признаться, Мария не представляла, как та проделает это, находясь за шестьсот вёрст. Но верила, что если кто и способен на подобное, то только она.

— Вы, вероятно, в курсе, что днями мою охрану перебили, а я была похищена. Пётр Анисимович со своими людьми освободил меня, и по пути домой мы решили переночевать на Заситинском редуте близ Себежа. На рассвете к укреплению подошли ливонские войска. Для его взятия был оставлен полк, а основная армия обошла нас по устроенной гати и направилась к Себежской крепости.

— Вы сказали армия? — уточнила Голицына.

— В качестве парламентёра к нам подъехал командир первого батальона майор фон Лаудон, из его слов следовало, что это не пограничный инцидент, и с сегодняшнего дня Ливония и Швеция находятся в состоянии войны с Российской империей.

— Ясно. Нам об этом ещё не объявляли.

— Скоро сообщат. Батюшка убыл на заседание Правительствующего сената.

— Не суть. Я так понимаю, что вы оказались тут с помощью «Портала». И кто же вас отправил? — поинтересовалась Голицына.

Вообще-то, Мария полагала, что княжна будет спрашивать о Петре. Как ни владела собой Елена Митрофановна, ей плохо удавалось скрывать своё беспокойство. Но она отчего-то спрашивала об отвлечённых вещах. Нет, понятно, что вопросы касались противника и самого редута, но всё же было очевидно, что по-настоящему её волнует другое.

Голицына же лихорадочно искала способ помочь Ярцеву, по глупости своей оказавшемуся бог весть где, на самом острие удара вражеской армии. К слову, совершенно неожиданном ударе. Как говорится, ничего не предвещало беды. Случались, конечно, пограничные конфликты, и крупные в том числе, но всё дело этим и ограничивалось. Но теперь, похоже, и впрямь завертелось всерьёз.

— … он меня вытолкнул в портал прямиком на Красную площадь. Я потом с ним связалась, он может уйти, запаса Силы хватит, а капитан Яковлев устроет переправу, но он отказался, сказав, что не оставит своих людей, — закончила наконец Долгорукова.

— То есть у вас есть с ним связь?

— И да и нет. У нас есть «Разговорник», но после последнего разговора он не отзывается, — ответила Лиза.

— Не переживайте. Сомневаюсь, что ливонцам удастся так легко захватить редут, а уж Петра Анисимовича достать и того сложнее. Помнится, у него «Панцирь» в тысячу люм. Мария Ивановна, Елизавета Анисимовна, не окажете ли вы мне честь позавтракать вместе со мной? — вдруг спросила Голицына.

— Позавтракать? — удивилась Долгорукова.

— Да.

— Но…

— Это ведь не повод морить себя голодом. Фрол, — позвала она.

— Да, ваша светлость, — тут же появился в дверях дворецкий.

— Прикажи подать завтрак в столовую и проводи гостей.

— Слушаюсь, ваша светлость.

— Сударыни, я прошу меня простить, мне необходимо отдать кое-какие распоряжения, но очень скоро я к вам присоединюсь.

Выйдя из гостиной, Елена Митрофановна остановилась, привалившись к стене, забранной декоративной панелью, и тяжко вздохнула, прижав ладонь к груди. Что же этот паршивец делает⁈ Может уйти, но предпочитает разделить судьбу со своими боевыми холопами. Ну, хорошо, конюхом и лакеем. Дай только Господь вырвать его оттуда, она его сама задушит.

Секундная слабость прошла, Елена Митрофановна оттолкнулась от стены, выпрямилась и вернула образ уверенной в себе представительницы княжеского рода. Рука скользнула в боковой карман мундирного кафтана, и она извлекла «Разговорник». Увы, дорогое удовольствие, а потому нераспространённое. Но уж связь с командиром первого батальона и по совместительству заместителя она поддерживала всегда.

— Аркадий Давыдович, — вызвала Голицына и приложила камень к уху.

— Я слушаю, ваша светлость, — вскоре послышался голос майора Изотова.

— Мне нужны вы, Григорьев и Тынский спешно и снаряжённые для серьёзного боя. Ожидаю у себя дома. Слушаю.

— Слушаюсь, ваша светлость. Слушаю.

— Закончила разговор.

Задуманное ею весьма рискованно, но вполне осуществимо. Вот только времени у неё катастрофически не хватает. В любую минуту может последовать приказ готовить полк к выступлению, ну или хотя бы придёт оповещение о начале войны. С этого момента она окажется прикована к полку кандалами и не сможет отлучиться.

Отправить на Заситинский редут своих вассалов? Это глупо. Потому что среди них нет высокоранговых одарённых. А средним там делать нечего, разве только продлить агонию и погибнуть. А вот у четверых высокоранговых уже есть все шансы свести драку к ничьей.

Она достала «Разговорник» и попыталась вызвать Петра. А когда тот не ответил, ею едва не овладела самая настоящая паника. Однако она сумела взять себя в руки и успокоиться. В бою не особо получается уследить за какой-то там вибрацией камня в подсумке.

Спустившись в подвал, Елена Митрофановна вошла в сокровищницу с укреплёнными плетениями стенами и дверью. Пришлось потратиться на бриллианты для того, чтобы уберечь ещё большие богатства. Кроме золота и серебра в тайнике хранилась небольшая шкатулка со свободными камнями и амулетами.

Подняв крышку, она взяла из отдельной ячейки два камня по двадцать карат. Редкость несусветная, оба достались ей в качестве трофеев и занимали особое место в её сокровищнице. Ценность их вовсе не в стоимости, хотя она и велика, а в предоставляемой ими возможности. И это далеко не только вместилище двух тысяч люм Силы. Её можно хранить и