другие мячи есть. Их возьмите. Я с этим играю.

Мальчишки засмеялись: злобно и враждебно.

— Иди в куклы играй, — издевательски улыбнулся второй.

— Не отдам!

— Он еще дерзит старшим, — один обернулся к другому.

— Научим его вежливости?

Они вновь рассмеялись и сомкнули круг вокруг ребенка.

Мальчик упал в траву, мяч выскользнул из рук и покатился по траве. Один из мальчишек замахнулся ногой. Мальчик сжался в комок и закрыл голову руками. Он уже знал боль, но пока не умел противостоять этому.

В детском доме считалось, что каждый должен быть одиночным волчонком: уметь драться, иначе будут бить тебя. Однажды тебе надоест быть слабым, надоест боль и позор, и ты начнешь отвечать, учиться быть сильнее. Будь злее, чем другие, тогда ты будешь жить. Самое верное учение — учение о том, как выжить.

Но боли за взмахом его ноги не последовало, чему Алексей удивился.

Кто-то подошел и что-то говорил. Мальчик подумал, что воспитатель увидел безобразие, но это был ребенок чуть старше Алексея.

— Отстаньте от него! — его голос был строгим. Он сурово смотрел на взрослых обидчиков мальчика.

— Тоже получишь сейчас, иди куда шел…

Мальчик испугался, что его защитника, возникшего из ниоткуда, тоже будут бить, и закрыл глаза. Доносились странные звуки: удары, кто-то ругался, угрожал, потом быстрые шаги, почти бег.

— Ты как?

Алексей открыл глаза, его защитник стоял напротив и улыбался по-доброму, с неподдельной искренностью и сочувствием, с заботой.

— Вставай. Или бегать нужно уметь, или драться. — Он протянул ему руку и помог встать.

— Ты как здесь появился?

— Гулял, шел через площадку. Заметил этих… — Он махнул рукой. — Я — Матвей.

Алексей отряхнул с одежды остатки травы.

— Ты их раскидал просто! Здорово! — восхищенно сказал Алексей. — Я — Леша. Не видел тебя раньше.

— Я тут недавно. И так бывает, — пожал он плечами, заметив удивленный взгляд.

— А сколько тебе?

— Десять.

— Мне почти девять, но я так не умею драться, — заметил мальчик.

— Я раньше в секции занимался. Когда жил… — Он остановился и грустно вздохнул. — Не тут.

Матвей пошел вдоль тропинки. Алексей молча шел с ним. Он был очень удивлен его поведением и впервые почувствовал какую-то близкую связь, почти родственную. Хотя откуда ему знать — какая она родственная связь?

— Я же не сказал тебе «спасибо», — опомнился Алексей, шагая рядом. Он действительно был безумно благодарен ему и хотел отплатить добром на добро. Алексей впервые увидел, как это быть добрым, быть хорошим и отзывчивым. Как это быть человеком.

— Так все должны поступать.

— Нет, здесь не так. А научи меня драться? — вдруг попросил мальчик. — Я здесь давно и никаких секций тут никогда не было.

— Драться — это не всегда хорошо. Защищаться — научу, — пообещал Матвей.

— Будем дружить? — с опаской предложил мальчик. Он боялся, что такой слабый и робкий друг Матвею не нужен.

— Конечно, будем!

— Только не забудь научить! Вдруг тебя рядом не будет, — тихо сказал Алексей. В эту минуту ему показалось, что Матвей теперь самый главный и самый близкий человек для него и если его не будет, он пропадет, даже умея защищаться.

— Почему? — Матвей остановился. — Я буду всегда.

Алексей открыл глаза и вынырнул из воспоминаний. Теперь у него есть только они. Мгновения жизни, когда он чувствовал себя нужным, когда он прогнал одиночество… Мгновения, когда он был счастливым.

Наполненные дождевой водой, что вот-вот грозит вырваться и обрушиться на землю, тучи низко пролетали над городом так стремительно и неутомимо. Рассвет все еще сражался за право властвовать на темном небосводе и раскрасить его в светлые голубые полутона.

С крыши самого обычного и непримечательного серого дома, такого же серого ка любое утро поздней осени, хорошо просматривался весь город. Одинокий. Застывший в облаках тумана. Ни один шорох не смел нарушить эту тишину, побеспокоить этот недолгий сон.

Резкие, быстрые, громкие, разрушившие сонную идиллию. Шаги, а за ними и появление человека.

— Я знал, что ты будешь здесь.

Арсений достал из кармана кожаной куртки сигарету.

— Предложить?

Алексей отмахнулся.

— Мешает дышать при беге.

Он все еще стоял лицом к спящему городу и слушал тишину, не поворачиваясь, не отвлекаясь. Это странное слияние с природой не в лучшей ее поре помогало пережить внутренние неурядицы, заглушить странный голос. То ли совести, то ли жалости к себе, то ли отчаяния.

— Я нашел это… Это твое. Теперь.

Он протянул маленький брелок с серебристым медвежонком, сжимающим крошечный ключ.

Алексей повернулся. Человек, стоявший напротив, не был таким как он. На его лице не отражались все оттенки боли, пусть и скрываемые. Он был в нормальном состоянии, торопился куда-то, показывая это всем своим видом, слегка раздосадованный свалившимися хлопотами.

— Брелок был рядом с телом. Я нашел его, никто не заметил эту мелочь. И я решил забрать. Память все-таки…

— Ты уже говорил с ними?

— Нет, меня не допрашивали.

— Наверно, нужно рассказать… Все, что известно, — голос Алексея был неуверенным и слегка дрожал.

— Лучше молчать. А в прочем, я со всем разберусь. А ты разберись с собой. — Он по-дружески хлопнул по плечу.

— Нельзя быть настолько трусливым, чтобы отрицать то, что есть. Его убили из-за нас.

Злость и ярость начинали медленно овладевать, подниматься как бурлящая лава из самых недр земли. Алексею пришлось сжать кулак.

— Это стечение обстоятельств, — Арсений махнул головой. Его слова были настолько неуверенные, словно он и сам не верил в них.

— Ты веришь в версию о хулиганах? Да мы сами …. — Он запнулся. Да, истину всегда неприятно принимать.

— Не лучше их, — договорил Арсений. — Я знаю. Но так произошло. Кто-то оказался сильнее.

— Глупость.

В эту правду, о которой трубили на каждом углу о ново выявленной группе хулиганов, которая вечером совершила дерзкое нападение, Алексей не верил. Не верил и Арсений, но эта версия была очень удобна.

— Я никому рассказывать не буду, конечно, — горько усмехнувшись, Алексей повернулся. — Но мы должны сами найти и даже наказать… Это долг…

Арсений предпринял попытку положить руку на плечо, но Алексей быстро увернулся.

— Я понимаю твою боль. И мне нелегко.

Алексей заглянул в его карие бегающие глаза, не доверяя этим словам ни на грамм.

— Нужно трезво оценить ситуацию. К тому же, ты помнишь, сколько мы запланировали? И Матвей был бы не рад, что мы бросили наше общее дело.

Знакомое имя резануло слух, воспоминания как колесница на жуткой скорости промчались в голове.

— Я пропаду на пару дней. Подумаю, погуляю.

— Не наделай глупостей. Неприятности навлечь — дело нехитрое. Но разве этим мы его вернем?

— Но правду