— Хоть бы чему путному училась, а то так, только штаны просиживаешь в институте, — отмахнулась мама.

— Недолго осталось, — буркнула себе под нос.

— И тихо. Алиночку разбудишь, — зашипела в ответ. Как будто это я только что разглагольствовала на весь дом.

— Алины дома нет.

— Как это нет? Как это? Она давно спит. Это ты шляешься где попало, — принялась наступать на меня мама.

Я открыла рот, чтобы попросить ее проверить наличие тела Алины в ее кровати, как она сама появилась на пороге квартиры.

Да еще и свет включила. Пришлось зажмуриться. После темноты яркий свет резал глаза.

— А вот ты где. Что ты ему про меня сказала? — накинулась на меня сестра.

— Кому? И о чем? — даже растерялась.

— Это сто процентов вы обо мне говорили. И ты наплела всяких небылиц, что он даже смотреть в мою сторону не хочет, — глаза Алины сверкали от злости, она разве что с кулаками на меня кидалась.

— Тихо, тихо, Алиночка. Папу разбудите, — принялась шикать мама. — А ты, Полина, почему нервируешь Алину?

Я успевала только ресницами хлопать, с которых начала осыпаться тушь. Алине было жалко открывать новый тюбик, вот и воспользовалась тем, что заканчивался. Для лучшего эффекта наложения даже пришлось поплевать. Тушь оказалась слишком сухой.

— Я вообще не знаю о чем она говорит, — сложила на груди руки.

Смысла оправдываться, пытаться что-то объяснить, не было. Все равно повернут так как надо. Мне же оставалось только выслушивать претензии, которых, судя по всему, накопилось у сестрички достаточно.

— Ах не знаешь?! — всплеснула руками Алина. — Платон сказал, что я могу пойти на прием, если ты пойдешь и никак иначе. Если бы ты ничего про меня не говорила, то он пригласил бы только меня, — для пущего эффекта она ткнула в себя пальчиком.

— Мы с Платоном о тебе вообще не разговаривали. Я даже имени твоего не упоминала.

— А что это за прием такой? — мама услышала ключевое слово.

— В диппредставительстве, — торжественно заявила Алина. — А эта лохушка идти не хочет. А из-за нее и мне путь туда закрыт.

— Я уже сказала. Что никуда не пойду. И точка, — обидное слово «лохушка» больно резануло по нервам.

Да я лохушка. Да я отказалась идти. И не пойду. Не пойду и все. Не хочу быть всеобщим пугалом. Платон захотел посмеяться над глупой лохушкой. Ему мало обожания? Или на моем фоне решил выглядеть еще более эффектно?

— Я спать, — скинула ненавистные туфли, разлетевшиеся по коридору с грохотом.

На него из спальни выглянул папа. Судя по всему он слышал весь разговор под дверью. А когда начались боевые действия решил вмешаться. А может ему просто захотелось понаблюдать за представлением из первых рядов?

— Привет, пап. И спокойной ночи, — проскочила перед носом прямиком в свою комнату.

Правда, она лишь условно была моей. Приходилось делить ее с Алиной. У нас хоть и была трехкомнатная квартира, но гостиная отводилась под совершение молитвенного обряда, который мама совершала дважды в день.

Утром на зорьке и вечером на закате.

Она и нас хотела приобщить, но ей воспротивилась Алина, заявив, что карьера актрисы и модели никак не сочетается с аскетическим образом жизни.

Мама на удивление легко приняла это объяснение и не настаивала.

Первой на штурм крепости под моим именем, на удивление, пошла мама.

Она прокралась в комнату, когда я уже разделась и легла в кровать. Ни о каком умывании и чистке зубов даже речи не шло. Выйти из комнаты означало встретиться со всем семейством.

Алина, как обиженная сторона, дулась. И в настоящее время, даю голову на отсечение, сидела в кухне и пила чай с ромашкой.

Мама всегда ей его заваривала, когда Алиночке надо было успокоить нервишки. Сестричка чай любила и пила литрами. Тем более когда его заваривал кто-то только не она.

— Полечка, ты уже спишь?

Полечкой я была когда маме от меня что-то нужно, но при этом заставить она не могла.

Редко на меня накатывало такое состояние, когда я упиралась рогом. И тогда требовалось огромное терпение, чтобы уговорить. Не заставить, а именно уговорить. Видимо, внутри меня была какая-то черта, после которой мне становилось абсолютно все равно что со мной будет.

Она проявилась еще в детстве.

Как-то нам с Алиной подарили по кукле. Ей — огромную с кудрявой шевелюрой и закрывающимися глазами. А мне в два раза меньше, самую обыкновенную. Все потому что Алина каждый день нудела о том, что хочет именно такую куклу, а я молчала.

Среди подружек она хвалилась какая у нее красивая кукла. Показывала ее всем. А я со своей играла. Представляла, что я ее мама. Наряжала куклу, как могла. Дарила кукле подарки. Водила ее в кино.

Рядом с нами жила женщина, которая занималась индивидуальным пошивом. Она жила одна с пятью кошками. Иногда они залезали во дворе на дерево и орали благим матом. А я их снимала и относила соседке в квартиру. За это она угощала меня вкусным чаем с бубликами. Разрешала смотреть модные журналы и забирать мелкие лоскутки и обрезки лент. Из них я шила наряды своей любимице Маше. Так звали мою куклу.

С Машей мы гуляли во дворе. Каждый день на Маше было новое платье или костюм. Девочки стали замечать. Интересоваться откуда беру наряды. Я рассказывала. Мол, придумываю и шью сама. Девочки со мной советовались как лучше скроить юбочки для кукол. С воланчиками или без? Делать ли оборочку на подоле? И так по разным мелочам.

В один прекрасный день Алина попросила подарить ей мою куклу. Я отказалась. Тогда она пожаловалась маме. Мама принялась меня уговаривать. Я не соглашалась. Кукла моя, а у Алины есть лучше, пусть с ней и играет. Тогда мама не выдержала и забрала у меня куклу. Алина была счастлива.

Все это случилось осенью. В парках жгли кучи с листьями. Костры горели то тут, то там.

Кукла так и не досталась Алине. Я выхватила ее из маминых рук и забросила в огонь.

— А теперь — доставайте, — сказала, прежде чем убежать.

Больше так явно мама на меня не давила. Она научилась пользоваться другими методами.

— Сплю, мама, — ответила, не открывая глаз.

— Дочечка, ну что ты такая у меня категоричная? Ну нельзя же быть такой. Ты об Алиночке подумала?

— Мама, я только об Алине и думаю.

— Не рычи на маму. Мама все для тебя сделала.

С этими словами я бы поспорила, но зачем будить спящую собаку?

— На ужин не пойду. Я не откажусь от своих слов, — заявила.

— Ах, вот как. Я, между прочим, хотела тебя порадовать, купить новые джинсы. А ты?