— В чем дело, малышка? — услышала она знакомый голос. — Почему ты убежала? Здесь все — твои друзья. Никто не обиделся на твою шутку.

— Я ляпнула глупость, не подумав. Я не хотела никого оскорбить, — пролепетала Данни.

Айвен приблизился к ней и погладил по голове.

— Все сообразили, что ты неудачно пошутила: у тебя на лице написано, что оскорбить человека ты не способна.

Данни хрипло рассмеялась.

— Я бы так не сказала, иногда меня называют стервой.

— Дерзость сорвалась у тебя с языка случайно, — возразил Айвен. — Не переживай, никто на тебя не обиделся, можешь вернуться в гостиную, если хочешь. Или проводить тебя в спальню?

— Мне стыдно посмотреть людям в глаза, — покраснев, сказала Данни. — Я чувствую себя идиоткой. Надеюсь, до утра все забудут о моей неловкой шутке.

— Уверен, что все так и будет! — Айвен приподнял указательным пальцем подбородок Данни и посмотрел в глаза. — Актеры душевные люди, они не помнят зла. Пошли к тебе!

— Я найду дорогу сама, объясните, куда идти, — сказала Данни. — Не хочу портить вам остаток вечера.

— Ты полагаешь, что мне неприятно твое общество? — Айвен вскинул брови. — Поверь, это не так. Я давно не встречал такой очаровательной юной особы, как ты, Данни. Знаешь, у меня сложилось впечатление, что тебя серьезно обидели когда-то и ты ушла в себя, потеряв самоуважение. Расскажи мне, что с тобой произошло, и на душе станет легче. Ты должна мне верить, я твой наставник.

— Да, я долго чувствовала себя подавленной, — вздохнула Данни. — Это долгая история… Но теперь я, кажется, на правильном пути, начинаю обретать уверенность в себе.

Они побрели по коридору, поворачивая то направо, то налево, и незаметно для себя Данни разговорилась.

Айвен слушал внимательно, понимающе кивал, и она поведала ему обо всех напастях и переживаниях, обусловленных ее ранним и быстрым половым созреванием. Данни была признательна ему за сочувствие и симпатию. Они вышли из дома и, пройдя по аллее через парк, подошли к флигелю. Данни захотелось познакомиться с Айвеном поближе, поболтать с ним о своих планах и вообще о жизни.

Войдя в комнату, Айвен включил ночник на столике рядом с кроватью, и в спальне стало уютнее. Данни захотелось прилечь, она сбросила туфли и присела на кран постели. Айвен включил вторую настольную лампу, стоявшую на тумбочке, и встал посередине комнаты.

— Какая ты красивая, — сказал он. — Жаль, что сама ты даже не догадываешься об этом. Если бы ты могла взглянуть на себя со стороны.

— Этого многим хотелось бы, не только мне! — Данни покраснела от комплимента и почувствовала в груди томление. Но разве такой мужчина снизойдет до того, чтобы обнять и приласкать ее, самую обыкновенную женщину? Она тяжело вздохнула и потупилась.

Взгляд ее случайно упал на колени, и она смутилась еще сильнее: платье задралось до бедер и едва прикрывало белые трусики. Данни бросило в жар, ей стало стыдно: что подумает о ней преподаватель? Непростительная легкомысленность, нужно тщательнее подбирать одежду, если хочешь произвести на приличных людей благоприятное впечатление, подумала она. Виновато потупившись, Данни подняла голову и заметила, как горят у Айвена глаза. Она сразу же успокоилась.

Женская интуиция подсказывала ей, что они рано или поздно достигли бы этого момента в своих отношениях. А раз судьбе угодно ускорить события, значит, так тому и быть.

После скучных и серых будней лондонской жизни — монотонной работы, изнурительных поездок в метро, унылых вечеров — общение с неординарными и красивыми людьми приятно поразило ее и помогло преодолеть невидимый барьер, разделявший постылую рутину прежнего прозябания и ее радостное, светлое будущее, наполненное яркими событиями и впечатлениями.

— Не желаете ли выпить чего-нибудь освежающего? Присаживайтесь, я принесу лимонада. Признаться, других напитков у меня и нет, — сказала она, недоумевая, почему он медлит, почему не обнимает ее.

— Спасибо, — сказал Айвен и сел на кровать.

Данни подошла к буфету, чувствуя, как жжет ей спину его взгляд, и достала оттуда бутылку и бокалы. Наполнив их, она вернулась к кровати и воскликнула:

— Выпьем за наше здоровье!

Они отпили по несколько глотков тепловатой влаги, проникаясь лирическим настроением летнего вечера. Насыщенный ароматом полей, теплый воздух струился в щель между шторами из-за приоткрытых стеклянных дверей. Вокруг все стихло, только где-то тихо и печально блеяла овца, тоскуя по барану.

— Какая пасторальная идиллия, — сказала Данни, откидываясь на подушки и закрывая глаза. — Здесь так хорошо, не то что в шумном Лондоне.

— Ненавижу столичную суету, — фыркнул Айвен, отгоняя неприятные воспоминания, и поставил свой бокал на столик.

Данни тоже поставила бокал и мечтательно воскликнула:

— Какие прекрасные дни меня здесь ожидают! Две недели в обществе красивых, доброжелательных и обаятельных людей — это сказка! Я так счастлива, что очутилась здесь.

Айвен привлек ее к себе и поцеловал.

Вздрагивая от сладострастия, Данни застонала и, обняв его плечи руками, прижалась к широкой мускулистой груди. Просунув язык ему в рот, она ощутила вкус меда, ей захотелось подобно сестрам-близнецам скинуть одежду и остаться голой. Летти и Роза правы, нужно при любом удобном случае скидывать оковы условностей и наслаждаться дарами природы. Она торопливо расстегнула пуговицы на рубашке Айвена и, зажмурившись от наслаждения, стала ощупывать его шелковистую кожу и бугристые мускулы под ней.

Айвен учащенно задышал и начал гладить ей спину и волосы. Поцелуй показался им обоим сладким, как божественный нектар. Он сжал ей грудь, она охнула и задрожала.

Овца за окнами заблеяла громче.

Охваченная неутоленной страстью, Данни срывающимся голосом призналась Айвену:

— Я хочу тебя! Трахни меня!

Он дико зарычал и, повалив ее на кровать, раздвинул ноги. Данни закинула голову и раскрыла рот, ей стало жарко. Айвен наклонился над ней, сжав груди, поцеловал их и впился пальцами в тугие ягодицы.

— Ты восхитительна, — прохрипел он. — Я хочу вкусить твою спелую сочную сладость!

— Пососи грудь, умоляю! — сказала Данни, изнемогая от сладострастия.

Пальцы Айвена сжали твердые, как козлиные рожки, соски, готовые проткнуть тонкое платье. Данни оттянула ворот и выпятила груди, чтобы он коснулся их своим ртом, влажным, красным и чувственным.

— Быстрее! Пожалуйста! — простонала она.

Глаза Айвена потемнели от страсти, он впился в розовые рожки губами и стал жадно сосать, как голодный ягненок. Он ласкал их по очереди языком, причмокивая от удовольствия. Данни извивалась под ним, поводя бедрами и теребя руками его волосы. Наконец он сорвал с нее платье и впился горящим взглядом в обнаженное тело. Груди Данни разбухли, белые трусики врезались в промежность, волосики на лобке заманчиво просвечивались сквозь ткань.