И л ь я. Как это?

М и к и. Я запрещаю. Я просто не хочу этого.

Э в а. А ты помолчи.

М и к и. Если у них не будет места и после апелляции, я пойду работать.

И л ь я. С аттестатом зрелости. Всюду только и ждут таких «специалистов», прямо со школьной скамьи.

М и к и. До октября поработаю на стройке.

Э в а. А потом что?

М и к и. Пойду в армию.

И л ь я. Великолепная перспектива! Там ты станешь шофером, а через два года…

М и к и. Меня возьмут в таксисты.

И л ь я. Отец! А ты что скажешь? Ты с этим согласен?

М и к и. С чем?

И л ь я. Чтобы человека, который за все время учебы в школе ни разу не приносил табель с плохими отметками, не приняли в университет.

Т о м а ш. Я верю, апелляционная комиссия во всем разберется.

И л ь я. Отец, прошу тебя! Не будь смешным. Они уже давно все взвесили. Если он хочет туда попасть, надо, чтобы на медицинском факультете у него была поддержка.

Т о м а ш. Ты во что бы то ни стало хочешь меня убедить, что за тысячами молодых людей, которые поступают в вузы, стоят тысячи тех, кто им протежирует?

И л ь я. Может, и не тысячи, но…

Т о м а ш. Я знаю, что есть и такие случаи.

И л ь я. И немало.

Т о м а ш. Только я, мой милый, по этому пути не пойду!

И л ь я. Но по этому пути идут и весьма уважаемые товарищи, даже те, которые занимают очень высокие посты.

Т о м а ш. Это дело их совести.

И л ь я. А что, если они защищают интересы тех, за кого стоит похлопотать? Что плохого, если кто-нибудь замолвит в апелляционной комиссии словечко за абитуриента Микулаша Бенедика?

Т о м а ш. Я и не догадывался, что ты так горячо любишь своего младшего брата.

И л ь я. Он наивен и неопытен. И не знает, что такое жизнь.

Т о м а ш. Зато ты — ты уже в совершенстве изучил все подводные течения. Но только меня, мой милый, на кривой не объедешь.

И л ь я. Я и не объезжаю, я всего лишь тебе советую.

Т о м а ш. А я не советую тебе давать мне советы.

И л ь я. Ну конечно. Ты все еще считаешь нас детьми, которых ты совсем недавно водил за ручку в ясли. Но пойми, и вокруг нас, и в нас самих многое изменилось. И водить в ясли скоро будешь не ты…

Э в а. Боже мой! Илья! Замолчи! Как ты смеешь так разговаривать с родным отцом?

Т о м а ш. Пусть договорит.

Звонит телефон.

М и к и (берет трубку). Да? Кого? (Обращаясь к отцу.) Тебя.

Т о м а ш. Слушаю…

Э в а (шепотом). Ильюшка, прошу тебя…

И л ь я. До каких пор? До каких пор я должен ждать?

Т о м а ш (в трубку). В понедельник? Это значит… Понимаю… Да… Приду… Разумеется. Я уже иду. (Кладет трубку.)

Э в а. Куда ты?

Т о м а ш (к Мики). В понедельник на стройку приедет комиссия из министерства. Если им покажется, что у нас еще мало сделано, они снимут свое предложение.

М и к и. Значит, мы вкалывали зря?

И л ь я. И такое случается. Довольно часто.

Томаш берет фуражку.

Э в а. Томаш, куда ты?

Т о м а ш. Звонил начальник. Надо что-то предпринимать.

М и к и. Солдаты! Нас могут выручить только солдаты. Человек двести… И машины. Все, что есть под рукой.

И л ь я. Послушай, отец, когда ты вернешься?

Т о м а ш. А что?

И л ь я. Я обязательно должен с тобой поговорить.

Т о м а ш. Разве мы не обо всем поговорили?

И л ь я. Нет. Я сказал еще не все.

Т о м а ш (кладет фуражку на место). Ну, давай. Начинай.

Э в а. Томаш… если тебя звал начальник, неужели ты будешь задерживаться… из-за каких-то пустяков.

И л ь я. Это вовсе не пустяки, мама, ты же прекрасно знаешь…

Т о м а ш. Я жду.

Звонит телефон.

И л ь я (раздраженно). Возьмите же кто-нибудь трубку и скажите, что он уже ушел.

Т о м а ш. С чего это ты такой нервный?

И л ь я. Я?

Т о м а ш. Повышаешь тон, и руки трясутся.

Илья смотрит на свои руки.

Э в а (в трубку). Да… Да… (Кладет трубку.)

Т о м а ш. Кто звонил?

Э в а. Кто? А действительно, кто? Представляешь, я уже забыла.

Т о м а ш. Ты серьезно?

Э в а. Вы совсем сбили меня с толку.

Т о м а ш. Кто — мы?

Э в а. Шел бы ты на стройку. Если тебя срочно вызывают, то это, видно, и в самом деле серьезно.

И л ь я. Мама, прошу тебя…

Э в а. Я же сказала.

Т о м а ш. Что вы все такие нервные?

Э в а. Я? Я ничего. В этой семье, кажется, у меня одной нервы пока еще в порядке.

М и к и. Ведь этим специалистам из министерства, им же наверняка все равно. Прогуляются по стройке полчаса и скажут: «Не примем». Откуда им знать, сколько туда вложено сил, нервов.

И л ь я. И еще немало вложите, я вам гарантирую: сегодня потемкинской деревней никого не проведешь.

Т о м а ш. Почему ты думаешь, что это — потемкинская деревня?

И л ь я. Я проезжал мимо.

М и к и. На экспрессе.

И л ь я. До праздника вы просто не можете это успеть. Исключено.

Т о м а ш. Ты говоришь как будущий специалист, или это всего лишь беглый взгляд из окна скорого поезда?

И л ь я. И в конце концов, что случится, если это депо не откроют торжественно в праздники? Вы обходились тут без него двадцать лет. Что случится, если ленточку перережут позже? Неужели вам в самом деле так уж важно это название и награды, которые товарищи из министерства обещали вам привезти на разукрашенном флагами «Меридиане»?

Т о м а ш. Ты прекрасно знаешь, что «Меридиан» у нас не останавливается.

И л ь я. Ради такого торжества вы бы наверняка смогли его здесь остановить.

Т о м а ш. Ты говоришь так, словно тебя радует, что у нас все может сорваться.

И л ь я. Я говорю так потому, что не переношу формализма.

Э в а. Илья, прошу тебя!

Т о м а ш. Не перебивай его, пусть облегчит свою молодую страждущую душу и пусть поведает нам, кто тут формалист.

И л ь я. Вы хотите убедить меня, что штурмовщина на стройке, которую замораживали много лет, и к тому же на стройке абсолютно незначительной, что вся эта спешка именно теперь — к годовщине восстания — не пустой формализм?

Т о м а ш. Весьма оригинальный взгляд, ничего не скажешь — и это после пяти лет учебы в институте.

М и к и. Люди, можно сказать, наконец-то проявили инициативу…

Т о м а ш. На стройке, которая действительно была заморожена много лет… А он взял и навесил ярлык — формализм!

И л ь я. Вы хотите сказать, что тогда, тридцать лет назад, это депо и этот городишко имели какое-нибудь отношение к восстанию? Ничего подобного! Так для чего же вы во что бы то ни стало хотите повесить на депо табличку: «Имени Словацкого национального восстания»?

Т о м а ш. Мы ничего никуда не вешаем. А читать тебе лекции о том, что имеет и что не имеет отношения к восстанию, я не буду. Я предполагал, что тебе это и так давно известно.

И л ь я. Так же,