А к чему повышать голос?

Т о м а ш. Чтобы ты услышал как следует, что мне она пока что была ни к чему. Я обходился и без нее. У меня голова забита другими заботами.

Г а й н о ш. Да ведь я ничего плохого не хотел…

Т о м а ш. Понимаю.

Г а й н о ш. Но такая реакция, такая нервозность — не лучшая визитная карточка…

Э в а. Он опять… работал в ночную смену.

Г а й н о ш. Неужели и вправду больше некому?

Э в а. Нет.

Г а й н о ш. А если я завтра дам ему больничный?

Т о м а ш. Мне только его и не хватало.

Г а й н о ш (Эве). Значит, завтра, после обеда. Вы, кажется, ждете гостей. Не буду вас задерживать. Завтра после обеда я зайду.

Э в а. Пожалуйста. Я буду вас ждать. Очень… Мы действительно очень обязаны вам, пан доктор… (Провожает Гайноша.)

Слышится гул поезда. Томаш смотрит на часы.

(Вернувшись.) Все-таки он очень хороший человек, что бы ты ни говорил.

Т о м а ш (устало). А разве я что-нибудь говорю.

Э в а. Ты, как всегда, верен себе. Мог бы по крайней мере, поблагодарить его.

Томаш молча смотрит перед собой с отсутствующим видом.

Что ты молчишь?

Т о м а ш. Я думаю.

Э в а. О чем?

Т о м а ш. Когда мы с тобой начинали…

Э в а. Было другое время…

Т о м а ш. А как зовут малышку?

Э в а. Как меня.

Т о м а ш. Эва?

Э в а. Господи, Томаш… Ведь это наши дети…

Т о м а ш. Наши.

Э в а. Я прошу, очень тебя прошу. Они вот-вот придут. Встанут в дверях… Ну…

Т о м а ш. Что же я должен сделать?

Э в а. Сделай хотя бы приветливое лицо.

Т о м а ш. М-да… Для такого случая мне, наверно, не мешает побриться, а?

Э в а. Да, пожалуй… И поживее…

Т о м а ш. Послушай! Бабка!

Э в а (горячо обнимает мужа). Ах ты, мой дедка.

Т о м а ш. А как ту, вторую?

Э в а. Она — Катка.

Т о м а ш. Катарина. Катарин у нас в семье еще не было.

Э в а. Ничего, главное — чтоб они были счастливы.

Т о м а ш. А тебе не кажется, что ты слишком быстро все им простила?

Э в а. Что поделаешь? Такое время. Вечно все в спешке, на ходу…

Т о м а ш. Это у кого как.

Э в а. И в конце концов, может, и хорошо, что так получилось.

Т о м а ш. Вряд ли.

Э в а. Ну, все равно, ступай бриться и — чистую рубашку! И брюки чтоб не форменные. (Уходит в спальню.)

Томаш устало вытягивается на тахте, не замечая, что вошел Мики.

Явление четвертое

Те же и  М и к и

М и к и  останавливается у двери и внимательно смотрит на лежащего с закрытыми глазами отца. Из спальни выходит  Э в а.

М и к и (матери, тихо). Спит?

Э в а. Да нет, почему…

Т о м а ш (открывая глаза). Ну что, написал апелляцию?

М и к и. Когда ты пришел?

Т о м а ш. Ты тоже будешь меня допрашивать?

М и к и. Ты не видел, что делается?

Э в а. Где?

М и к и. Весь гарнизон вышел.

Т о м а ш (оживленно). Все-таки вышли? (Встает и идет к окну.)

М и к и. И с техникой. У них скреперы, до обеда они уберут старую насыпь. Отец, я уже просто не знаю, что нам теперь может помешать.

Э в а. А коляска?

Мики удивлен тем, что вопрос задан вслух.

Не бойся. Отец уже знает. Знает все.

М и к и. Коляску я не достал. Магдиной сестры нет дома.

Э в а. Бедная малышка — придется нести ее на руках.

Т о м а ш. Может, нам пойти навстречу.

Э в а. Ты? Нет, не надо. А Мики, пожалуй, мог бы. Я сказала Илье, что ты будешь ждать их на станции.

М и к и. Да, тут ничего не скроешь.

Э в а. Иди поешь. (Уходит на кухню.)

Т о м а ш (к Мики). Ну что?

М и к и. Откуда я знаю.

Т о м а ш (шепотом). Мама думает, она меня обработала этой коляской, и я теперь вымощу для Ильи дорогу в рай.

М и к и. Мама — это мама, как любая мать.

Т о м а ш. Слушай, Мики! Повтори за столом еще раз.

М и к и. Что?

Т о м а ш. Я хочу еще раз услышать то, что ты сказал вчера вечером. И обязательно повтори это в их присутствии.

М и к и. Тут ведь не во мне дело.

Т о м а ш. Я все прекрасно знаю. Дело не в тебе, но я хочу быть уверен хотя бы в тебе, если им удастся сломить меня, притащив сюда младенца.

Э в а (бросает Томашу из кухни полотенце). Бриться. (К Мики.) А ты поможешь мне чистить картошку.

Т о м а ш (берет полотенце). Вот видишь как. Кстати, Мики, я заглянул вчера в наряды. Вы там прекрасно заработали.

М и к и. Кроны?

Т о м а ш. Сотни.

М и к и. Кроны — вещь хорошая, но в принципе…

Э в а. Принципы принципами, а ты впервые оденешься на свои.

Т о м а ш. И как следует. Чтобы не болтался мне по Братиславе в таких зебрах, как Илья. (Вместо того чтобы идти в ванную, входит в спальню.)

М и к и (держа на коленях кастрюлю с картошкой). А мне все равно.

Э в а. Ну, не скажи. А Ярмилка? Она бы быстро дала тебе от ворот поворот… Такому.

М и к и (удивленно). Что?

Э в а. То, что говорю.

М и к и. Откуда ты знаешь про Ярмилку?

Э в а. Если бы ты знал, сколько мне всего известно, ты бы удивился.

М и к и (делает знак матери говорить тише, так как отец не закрыл за собой дверь в спальню). Ш-ш-ш.

Э в а. А я ничего не сказала. Девушка она красивая, по крайней мере на этой фотографии.

М и к и. Ах, вот оно что. Ты изучала биологию?

Э в а. Надеюсь, ты не вздумаешь обижаться.

М и к и (кричит в спальню). Отец! Что ты скажешь? Может, мы заскочим к солдатам?

Э в а. Сейчас?

М и к и. Ну, хотя бы после обеда.

Э в а. Никуда вы не пойдете! Вы что, хотите оставить меня тут с ними одну?

М и к и. Столько женщин сразу! Такого в нашей семье еще не было.

Э в а. Мне, наверно, тоже надо бы переодеться.

М и к и. Да, пожалуй. Я могу тебе сказать, что такая молодая бабушка должна следить за собой гораздо больше, чем другие.

Э в а (смотрится в зеркало, потом уходит в спальню; небольшая пауза, потом крик). Томаш!

М и к и (роняет кастрюлю с картошкой и бежит за матерью). Что такое?

Э в а. Приступ, опять, как позавчера.

М и к и. Он задыхается.

Э в а. Боже мой, он говорил, что тут душно.

М и к и. Отец!

Э в а. Вызови неотложку!

М и к и (бежит к телефону). Какой номер?

Э в а. Не знаю.

М и к и. Куда же звонить?

Э в а. Неотложку!

М и к и. А номер!

Э в а. Посмотри в телефонной книге.

М и к и. Где она?

Э в а. Не знаю.

Мики набирает номер наугад.

Да скорей ты! Господи боже мой!

Мики бросает трубку.

Мики, куда ты?

Мики выбегает на лестницу.

Ради бога! Не уходи! Позови кого-нибудь! (Опять вбегает в спальню, потом бежит в кухню намочить полотенце и снова возвращается.)

По радио звучат последние такты симфонии Шуберта. В комнате наступает тишина.

Томаш! Чем я могу тебе помочь? Что у тебя