— Саш, ты вообще себя слышишь? Ты мне сейчас всерьез предлагаешь спать с женатым боссом за деньги?

— Во-первых, он разводится. А во-вторых, Лер, ты просто не знаешь таких мужчин. Им не отказывают. Вообще. Никогда. И чем больше ты сопротивляешься, тем сильнее его интерес. А согласишься, ему быстро надоест и все. Ты же в свою очередь останешься с неплохими деньгами, отличными воспоминаниями и без испорченной жизни, которую такой, как он, элементарно может тебе организовать за отказ.

Я не верила своим ушам. Чтоб такое услышать от Саши… Милой и доброй семейной девушки, воспитывающей четырехлетнюю дочь.

— Не смотри так. У моей сестры двоюродной ситуация один-в-один была. Только ей двадцать было и на дворе начало нулевых. Официанткой в ресторане хорошем после пар работала. И подкатил к ней богатый клиент с аналогичным предложением. А она вся такая правильная, послала его. Ну и что в результате? Он людей нанял, чтоб ее хахаля тогдашнего отмутузить, ее саму и с работы, и с универа выперли. Она испугалась и согласилась. Ну и стоило оно того?

Мне стало очень сильно не по себе от ее слов. Вспомнила, как сильно Олег боялся Войта. Откуда мне знать, что он за человек? Судя по гуглу богатых родителей у него не имеется, все состояние — его собственное. Откуда столько взять без грязи в тридцать четыре?

— Другие времена, Саш. Да и даже если б Войт был на что-то такое способен — его проблемы. Заявление напишу…

— Смешная ты. Такие люди сами себе закон, Лер.

— Так, ладно, — я поднялась из-за стола. — Идем обратно, перерыв уже заканчивается.

Саша фыркнула. Но развивать тему больше не стала. Это была одна из черт, за которые я любила свою подругу — умение переставать давить, когда просят и не обижаться при этом.

Пытаясь обуздать тревогу, я закончила рабочий день и, едва часы пробили восемнадцать ноль-ноль чуть ли не бегом слиняла домой. Что теперь делать? И как жить дальше, зная, что оказалась целью богатого мудака, способного испортить тебе жизнь? С другой стороны — мнение Саши и история ее родственницы, это не аксиома. Не значит, что у меня будет что-то подобное. Вокруг таких, как Войт сотни на все готовых девчонок. Причем моложе и тюнингование меня. А вдобавок еще бизнес, жена и бракоразводный процесс. Прям таки ему больше делать нечего, кроме как бегать за мной и мстить. Побесится немного, поугрожает, да и успокоится. Ну максимум с работы выпрет и пару-тройку звонков сделает, чтоб на аналогичные должности не брали. И что с того? Не работала никогда на хороших должностях и ничего. Незачем было дуре замуж выскакивать в двадцать два года за “ежика с окраины” предварительно позволяя ему и отцу запрещать себе подрабатывать, набираться опыта работы, заводить нужные связи, короче делать все то, что нужно для понимания своего места в мире и достижения успеха. А потом, после получения диплома — работать не абы где и абы как лишь бы платили потому, что молодой муж “сам не тянет”, и ожидать что условный первый миллион как-то сам собой заработается, а планомерно реализовываться в заранее и вдумчиво выбранном деле.

Я же и в университет пошла по папиной наводке. В семнадцать не знала, кем хочу быть. Выбирала профессию экономиста из-за престижности, а потом завалила тесты на нервах и, попрощавшись с медалью и перспективой поступления на бюджет, сдалась папиному давлению и позволила себя устроить на инженерную специальность по знакомству, просто чтоб где-то выучиться и получить диплом, который, по мнению родителей обязателен в жизни… Все как-то у меня в жизни. Словно черновик писала.

Но, в любом случае, не будь я такой дурой и не свяжись с бывшим, все бы сложилось иначе. Вот будь я Президентом страны или кто там решает эти вопросы, на уровне закона запретила бы вступать в брак до двадцати пяти лет. И точка.

Именно с этими мыслями я и вечер провела, и уснула в конце-концов даже без успокоительного. И снился мне Войт, который со своей фирменной усмешкой бросал мою трудовую книжку в огонь. И в его синих-синих, как летнее небо, глазах плясали языки пламени.

Войт прибывал у нас в офисе весь остаток недели, причем с утра до вечера. Словно у него — аж целого миллионера, более важных дел не было, кроме как действовать мне на нервы своим присутствием. Ни слова не сказал сверх “здрасьте-досвиданья”, но взгляды бросал весьма красноречивые. Так гепард смотрит на загнанного олененка перед тем, как с удовольствием им полакомиться. Мол, трепыхайся сколько хочешь, ты в моих руках и я сделаю с тобой все, что захочу. А медлю потому, что так вкуснее. Так можно понаблюдать за тем, что ты вся на нервах и лихорадочно пытаешься найти выход из ситуации, которого для тебя нет.

Впервые с момента начала работы в этой компании я считала часы до пятницы. На выходные, в которые особенно остро ощущается собственное одиночество и нет да и промелькнет желание создать анкету на сайте знакомств и хоть ненадолго ощутить противоположное, было плевать. Тоже впервые. Как и на одиночество. Оно, оказывается, не такая и плохая штука. Да, кажется, что так и состаришься и помрешь одной и без детей. Да, у большинства твоих одноклассников-коллег-подруг уже не то что по одному, а по двое детей. Да, тебе прямо вот в эту субботу двадцать девять лет. Считай тридцать. Ведь что такое какой-то там один год. А тридцать — это катастрофа для незамужней и бездетной женщины и “самый смак” для ее ровесника-мужика. По крайней мере, большинство мам и гинекологов в таком тезисе единогласны. И еще много-много всяких отрицательных “да”. Но зато ты сама себе хозяйка, у тебя хорошая работа и уверенность, что уж если и помрешь одинокой, то скорее всего не в бедности и, возможно, прожив предварительно не такую и плохую жизнь. Не ты первая, так сказать. Да и вообще, кто знает, что там и как будет. Может твой единственный уже ждет тебя где-то в очереди на кассе в “АТБ” либо на сиденье метро напротив твоего. Хотя, нет, настоящий мужик, конечно, в метро не сидит. Он стоит, уступив место бабушкам, беременным женщинам и детям. Стоит даже не держась за поручень благодаря отменному равновесию и, глядя со спокойным достоинством в айфон последней модели, отдает распоряжения в мессенджерах своим подчиненным. И вообще он в метро случайно. Потому, что на дороге внезапная