В башне Inis Vitre было несколько ванных, можно сказатьроскошных, светящихся мрамором и сверкающих латунью, обогреваемыхгипокаустами,[8] помещенными где-то в подвалах. Кондвирамурса не стесняласьзанимать ванны часами, но все равно то и дело сталкивалась с Нимуэ в бане,маленьком деревянном домике с выходящим на озеро помостом. Мокрые, окутанныепаром с поливаемых водой раскаленных камней, они вдвоем усаживались наскамеечках, от души похлестывая друг дружку березовыми вениками, и соленый потел им глаза.

— Если я правильно поняла, — Кондвирамурса отерлалицо, — моя работа в Inis Vitre сводится к тому, чтобы прояснять все белыепятна легенды о ведьмаке и ведьмачке?

— Ты поняла правильно.

— Днем, когда мы рассматриваем картинки, и во время беседыя как бы подзаряжаюсь для сна, чтобы ночью увидеть истинную, никому неизвестную версию данного события?

На этот раз Нимуэ не сочла нужным подтверждать. Она простонесколько раз прошлась веничком, встала, плеснула на раскаленные камни воды.Бухнул пар, от жара на миг перехватило дыхание.

Нимуэ вылила на себя остатки воды из ушата. Кондвирамурсавосхищалась ее фигурой. Несмотря на малый рост, чародейка была сложена наудивление пропорционально. Ее формам и здоровой коже могла бы позавидоватьдвадцатилетняя девушка. Кондвирамурсе было, кстати сказать, двадцать четыре. Иона завидовала.

— Если я даже что-то выясню, — начала она, сноваотирая вспотевшее лицо, — то где уверенность, что я вижу истину? То, чтобыло на самом деле? Честное слово, не знаю…

— Об этом через минуту, — отрезала Нимуэ. —Пошли на воздух. Я уже достаточно здесь насиделась. Охладимся, потом поговорим.

Это тоже входило в ритуал. Они выбежали из бани, шлепаябосыми ступнями по доскам помоста, и прыгнули в озеро, издавая при этом дикиевопли. Наплескавшись вдоволь, выбрались на помост принялись отжимать волосы.

Сидевший в лодке Король-Рыбак, встревоженный плеском ивоплями, оглянулся, посмотрел на них, прикрыв глаза рукой, но тут же отвернулсяи занялся рыбацкими аксессуарами. Кондвирамурсе такое поведение мужчиныпоказалось унизительным и обидным. Ее мнение о Короле-Рыбаке значительноулучшилось, когда она заметила, что время, которое он не посвящал рыбной ловле,он отдавал чтению. Он ходил с книгой даже по ветру. А книга называлась — хо-хо! —не как-нибудь, а Speculum aureum[9] и была произведением серьезным и сложным.Так что, если в первые дни пребывания на Inis Vitre Кондвирамурса немножкоудивлялась Нимуэ, то теперь перестала. Было ясно, что Король-Рыбак казалсяневежей и грубияном исключительно внешне. Скорее всего вел себя так изсоображений безопасности. Мимикрия!

«Тем не менее, — подумала Кондвирамурса, —оскорбительным и необъяснимым афронтом следует считать то, что он отдаетпредпочтение удочкам и блеснам, когда на помосте разгуливают во всей красе двеобнаженные мазели, чьи тела совершенством не уступают телам нимф и наяд, откоторых — е-мое! — глаз не оторвешь».

— Если я что-нибудь выясню, — вернулась она ктеме, вытирая грудь полотенцем, — то где гарантия, что я увидела истину? Язнаю все литературные версии легенды от «Полвека поэзии» Лютика до «ВладычицыОзера» Андреи Равикса. Знаю преподобного Ярре, знаю все научные разработки, неговоря уж о популярных изданиях. Все прочитанное оставило след, оказаловлияние, я не в состоянии выделить это из моих снов. Есть ли какая-товозможность продраться сквозь фикции и выяснить истину?

— Есть.

— И сколь же она велика?

— Столь же, — Нимуэ кивком указала на лодку,стоящую на приколе, — как у Короля-Рыбака. Сама видишь, он без передышкизакидывает свои крючки. Зацепляет водоросли, корни, затопленные коряги, стволы,старые башмаки, утопленниц и черт знает что еще. Но время от времени что-то тамвылавливает приличное.

— Стало быть — удачной ловли, — вздохнулаКондвирамурса, одеваясь. — Закидываем невод и ловим. Ищем истинные версиилегенды, отпарываем обшивку и подкладку, простукиваем сундук, надеясь найтивторое дно. А что, если второго дна не существует? При всем уважении к тебе,Нимуэ, я должна сказать: мы не первые на этой рыбалке. Откуда такаяуверенность, что какие-да-нибудь подробности, какой-то штришок упущен теми, ктозанимался легендой до нас? Что они оставили нам хотя бы одну-единственнуюрыбешку?

— Оставили, — убежденно сказала Нимуэ, расчесываямокрые волосы. — То, в чем они сами не разобрались, чего не поняли, онизаштукатурили выдумками и красивой ложью. Либо обошли молчанием.

— Например?

— Например, чтобы далеко не ходить, зимовку ведьмака вТуссенте. Все версии легенды обходят эпизод молчанием, отделываются ничего неговорящей фразой «Герои провели зиму в Туссенте». Даже Лютик, посвятивший своимдеяниям в том княжестве две главы, во всем, что касается ведьмака, поразительнонемногословен. Так не следует ли узнать, что происходило в ту зиму? Послебегства из Бельхавена и встречи с эльфом Аваллак'хом в подземном комплексе Tirna Bea Arainne. После стычки в Каэд Мырквиде и приключений с друидками. Чтоделал ведьмак в Туссенте с октября по январь?

— Что делал, что делал! Зимовал, — фыркнулаадептка. — Не мог до оттепели перебраться через перевал, вот и зимовал, искучал. И неудивительно, что позднейшие авторы обходили этот скучный фрагментлаконичным «Прошла зима». Но если это так уж важно, попытаюсь выяснить. У насесть какие-нибудь картины или рисунки?

Нимуэ улыбнулась:

— У нас есть даже один рисунок на рисунке.

* * *

Наскальная фреска изображала сцену охоты. Тощие, намеченныенебрежными движениями кисти человечки с луками и копьями гнались, дикоподпрыгивая, за огромным фиолетовым бизоном, на боку которого были намалеванытигриные полосы, а над лирообразными изогнутыми рогами висело нечто вродестрекозы.

— Так, — покачал головой Регис. — Стало быть,это и есть картина, нарисованная Аваллак'хом, многознающим эльфом. —Да, — сухо подтвердил Геральт. — Это она и есть. — Проблема втом, что в тщательно исследованных нами пещерах нет ни следа эльфов или другихсозданий, о которых ты упоминал.

— Они здесь были. А сейчас попрятались. Или же убралисьвон.