We are such stuff

As dreams are made on, and our littee life

Is rounded with a sleep.

(William Shakespeare)

Едут они дальше и видят озеро, широкое и чистое, а посредиозера, видит Артур, торчит из воды рука в рукаве богатого белого шелка, исжимает она в длани своей добрый меч.

— Глядите, — сказал Мерлин, — вон меч, окотором говорил я.

Тут видят они вдруг деву, по водам к ним идущую.

— Кто эта дева? — спросил Артур.

— Это Владычица Озера, — отвечал Мерлин.

(Томас Мэлори. «Смерть Артура»)

Озеро было зачарованным. Вне всяких сомнений. Во-первых,лежало оно совсем рядом с зачарованной долиной Ким Пикка, долиной таинственной,вечно затянутой туманом, славной своими чарами и магическими явлениями.Во-вторых, достаточно было одного только взгляда. Водная гладь — глубоко,сочно, незамутненно голубая, словно отшлифованный сапфир. До такой степенизеркально-голубая, что отраженные в ней вершины И Виддфа были прекраснее самихвершин. С озера веял прохладный живительный ветерок, и благословенной тишины ненарушали ни плеск рыбы, ни крик птицы.

Рыцарь тряхнул головой, пытаясь избавиться от охватившегоего волнения, но вместо того чтобы продолжать путь по вершинам предгорныххолмов, направил коня к озеру — словно влекомый силою магнетических чар,дремлющих там, внизу, на дне, в бездне вод. Конь пугливо ступал по каменномукрошеву, тихим похрапыванием давая знать, что и он чувствует магическую ауру.

Спустившись вниз, к самому берегу, рыцарь соскочил с коня и,ведя его за трензеля, подошел к кромке воды, где мелкая волна плескалась средиразноцветных окатышей.

Поскрипывая кольчугой, опустился на колени, распугал малькови юрких рыбешек, малюсеньких, словно иголочки, набрал воды в сложенные горстьюладони. Он пил медленно, осторожно — от льдисто-холодной воды немели губы иязык, заходились зубы.

Когда он вновь зачерпнул воду, до него долетел звук, как быразлившийся по поверхности озера. Он приподнял голову, конь захрапел, словнодавал знать, что слышит и он.

Рыцарь прислушался. Нет, не показалось. Это были звукипения. Пела женщина, скорее даже — девушка.

Рыцарь, как и всякий рыцарь, воспитывался на песнях бардов ирыцарских романах. А в них в девяти случаях из десяти девичьи песни либо стоныоказываются приманкой, а спешащие на помощь или же на выручку рыцарипренепременно попадают в ловушки. Нередко смертельные.

Однако любопытство взяло верх. В конце концов, рыцарю-товедь было всего-навсего девятнадцать годков. Он был зверски смел и чрезвычайнобезрассуден. Отличался одним и славился другим.

Проверив, хорошо ли ходит в ножнах меч, он потянул конятуда, откуда доносилось пение. Впрочем, далеко идти не пришлось.

Берег был усеян большими скатившимися со склонов камнями —темные, отполированные до блеска, прямо-таки игрушки великанов, неряшливоброшенные или же просто забытые после окончания игры, они лежали в воде,темнели под прозрачным зеркалом вод, кое-где выступали над поверхностью,омываемые волной словно спины левиафанов. Множество камней виднелось и наберегу — от самой кромки и до опушки леса. Часть их была погружена в песок,лишь немного выступая наружу, предоставляя зрителю домысливать, сколь великиони в действительности.

Из-за этих-то прибрежных валунов и доносилось пение, котороеслышал рыцарь. А самой девушки видно не было. Рыцарь толкнул коня, держа его замундштук, чтобы не ржал и не храпел.

Одежда девушки лежала на валуне, погруженном в воду иплоском, как стол. Сама певунья, стоя по пояс в воде, мылась, плескаясь инапевая. Слов рыцарь не понимал.

И неудивительно.

Девушка — он мог бы побиться об заклад — не была человекомиз крови и плоти, о чем свидетельствовало тоненькое тело, странный цвет волос,голос. Рыцарь был уверен: если она повернется, он увидит огромные миндалевыеглаза. А если отбросит пепельные волосы, под ними, несомненно, приоткроютсяострые ушки.

Да, это обитательница Faerie, страны чар. Волшебница. Однаиз Tyiwyth Teg. Из тех, которых пикты и ирландцы называли Daoine Sidhe, НародомХолмов, а саксы — эльфами.

Девушка на мгновение перестала напевать, погрузилась погорлышко, зафыркала, закашлялась и обыкновеннейшим манером ругнулась. Однакорыцаря это не обмануло. Волшебницы, как известно всем, умеют ругатьсяпо-человечески. Порой — не хуже сапожников. И очень даже часто ругань бываетлишь прелюдией к какому-нибудь зловредному фокусу, страстью к которым ворожейкиславились: например, раздуть человеку нос до размеров семенного огурца, либоуменьшить его мужескость до величины горошины.

Ни то, ни другое рыцаря не привлекало. Он уже совсем былособрался потихоньку ретироваться, когда его выдал конь. Нет, его конь,верховой, удерживаемый за ноздри, вел себя прилично и тихо, как мышь подметлой. Его выдала лошадь волшебницы, вороная кобыла, которую рыцарь вначале незаметил среди валунов. Жеребец дернул мордой и, будучи скотинойблаговоспитанной, ответил. Да так, что эхо пошло по воде.

Волшебница выскочила из воды, продемонстрировав рыцарю всесвои ласкающие глаз прелести, и тут же метнулась к камню, на котором лежалаодежда. Однако вместо того, чтобы схватить какую-нибудь тряпку и скромноприкрыться, схватила ножны и на удивление ловко вытянула из них меч. На всеушло лишь мгновение, после чего она то ли пригнулась, то ли присела, скрывшисьпод водой по самый нос, и выставила над водной гладью вытянутую руку с мечом.

Рыцарь вроде бы немного пришел в себя, бросил поводья и,преклонив колено, опустился на влажный песок. Теперь он наконец понял, с кемего свела судьба.

— Пребывай в здравии, — забормотал он, протягиваяруки. — Великая сие честь для меня… Великое отличие, о Владычица Озера,Меч сей приму…

— А может, поднимешься с колен и отвернешься? —Волшебница выставила над водой губы. — Может, перестанешь болтать ипялиться и позволишь мне одеться?

Волшебницам не противоречат.

Он слышал плеск воды, когда она выходила на берег, слышалшелест одежды, слышал, как она потихоньку ругается, натягивая рубашку на мокроетело. Он рассматривал вороную кобылу с гладкой, блестящей, как кротовья шубка,шерстью. Лошадь, несомненно, была чистейших кровей и, конечно, быстрая какветер. И — конечно же — заколдованная. И стало быть — столь же несомненно,обитательница Faerie, как к ее хозяйка.

— Можешь повернуться.

— Владычица Озера…

— И представиться.