Келюс вчитался, поначалу ничего не поняв. В верхней части листка стояло: «Спецзахоронения. Список N1». Далее следовали номера и адреса кладбищ в разных городах с указанием квартала и номера могилы. Всего было перечислено двенадцать захоронений с номерами от первого до тринадцатого.

– Второго номера нет, – заметил Келюс, вертя в руках непонятный список. Партийные тайны представлялись ему несколько иначе.

– Что еще скажешь? – полюбопытствовал дед, довольный произведенным эффектом.

– Так… – напрягся Лунин-младший. – Ну, конечно, бином, это могилы жертв культа личности! Тайные захоронения!

– Одиночные захоронения, – уточнил Николай Андреевич, – причем на общих кладбищах. Все может быть, но не слишком ли слабо для такого документа? А где номер второй?

– Не знаю, – честно ответил внук, еще раз поглядев перечень городов: Куйбышев, Днепродзержинск, Рыбинск, Харьков… Нет, раскусить этот орешек невозможно.

– С первой тайной покончено, – констатировал дед. – Я же говорил, Келюс, такие бумаги просто так не составляют. К этой должен быть ключ, там номера расшифровываются. Но ключ этот, само собой, где-то в другом месте. Ну, что там дальше?

Вторая папка имела надпись «Объект „Ядро“ 2экз». Ниже стояла приписка: «Экз N2 передан в личное распоряжение». В чье – указано, однако, не было. Келюс взглянул на деда.

– Ох уж эти революционеры! – хмыкнул старик. – Каждому требуется спец из жандармерии, иначе утонут. Так сказать, красный буксир… Надпись эта, внучек, означает, что экземпляр передан генеральному секретарю – только он может «лично распоряжаться». Странно, числа нет… Ага, есть, но стерто… Кажется понял – число стерли перед эвакуацией, чтобы такие, как мы, не догадались, когда сие произошло. То ли десять лет назад, то ли вчера – поди проверь… Ну-ка, что там?

В папке лежал также единственный лист, на котором столбиком стояли названия: «Ядро-1», «Ядро-2»… – и так до «Ядра-9». Напротив них имелись пометки, большей частью совершенно непонятные. В шести случаях стояло: «Объект N…», причем номера были двухзначные и четырехзначные. Три пометки гласили: «Хранилище N…», и номера стояли шестизначные.

– Так… – посерьезнел Николай Андреевич. – Вот это действительно интересно… Четырехзначные номера, насколько я помню – военные объекты, что само по себе любопытно. Но вот двухзначные… Похоже, наука, но я не очень уверен. А вот «Хранилище», думаю, находится где-нибудь в Швейцарии… Что же это за «Ядро» такое, а? Что может понадобиться где-нибудь на Байконуре и одновременно храниться в Цюрихе или сейфе Московского Народного банка в Лондоне?

– Подслушивающее устройство, бином, – предположил внук.

– Или запасы коньяка, – подхватил старик. – Что столь же логично. А ну-ка, ну-ка, что это?

Келюс принес увеличительное стекло. После немалых стараний удалось разобрать полузатертую карандашную надпись, сделанную возле пометки «Ядро-7». Она гласила: «Т. Ст. Ин. Тер.»

– «Товарищ Сталин – индивидуальный террор!» – изрек внук непонятно всерьез или в шутку.

– Или «Теплый Стан», – добавил Николай Андреевич. – Интересно, какой там может быть институт? «Тер», «Тер»… Нет, не помню…

– А ведь и вправду, – оживился Лунин-младший. – Ну, дед, молодец! Теплый Стан! Это же зацепка! Она приведет…

– К товарищу Сталину, – перебил его старик. – В порядке индивидуального террора. Давай-ка следующую…

Третья папка имела лишь архивный номер. Надписей на ней не было, а внутри оказалась сложенная вчетверо крупномасштабная карта какого-то горного района. Какого именно – понять невозможно, – карта была «слепая», без единой надписи. Только в центре стояла пометка: «Объект N1».

– Все, – подытожил дед, просмотрев карту. – Можешь прятать. Ну, как тебе наши тайны?

– Никак, – признался Келюс. – Тебя надули, дед! Это просто какое-то ненужное старье. Взяли по ошибке или в спешке. Настоящие бумаги, наверное, уже тю-тю…

– Да, конечно, – вздохнул Лунин-старший. – Из-за этого, как ты изволишь выражаться, старья, один человек уже погиб. Папки эти, внучек, отбирались не вчера и не месяц назад. Они – детонатор, без этих документов все остальное – просто макулатура. Между прочим, из архива не изъяли даже списки счетов в заграничных банках, чтобы успеть вынести эти странички. Вот и думай, юнкер.

– Поручик, – машинально поправил деда Келюс, в самом деле крепко задумавшись. Слова Николая Андреевича не до конца убедили его, но, вспомнив все сказанное стариком, Лунин-младший рассудил, что тот в чем-то прав. Поэтому перед тем, как спрятать папки в импровизированный тайник, он достал свой «Пентакон», подаренный в давние годы отцом, и тщательно переснял все бумаги. Подумав немного, Келюс вынул пленку из аппарата, аккуратно завернул ее в фольгу из сигаретной пачки и засунул сверток в ящик с инструментами.

Фрол вернулся поздно вечером, растрепанный и возбужденный, долго пил чай, а затем, усевшись поудобнее, приступил к рассказу. Впечатления, похоже, так и распирали его.

– Давай! – подначил Келюс. – Ну, елы…

– Ну, елы, – вздохнул Фрол и замялся. – Ну, в общем, Центральный Комитет брали. С утра оцепили, потом глядим – дым валит из окон. Архивы палят, в карету их. Ну мы их и накрыли! Менты вначале дергались, не пускали, но тут как раз Генерал приехал с указом Президента. Мы и рванули. Обыск, само собой, чтоб ничего не утащили…

– Поздравляю, – прервал его Лунин-старший. – Мы тоже с обысков начинали. Верной дорогой идете, товарищи!

– Да ведь они калькуляторы выносили, елы! – возмутился дхар. – Даже лампочки выкручивать стали! Морды, я тебе, Француз, скажу! Буржуи!

– Это мы тоже проходили, – вновь вмешался старик, похоже не видевший в этой эпопее повода для особого расстройства. – И это уже было. «День твой последний приходит, буржуй!» Мы тоже когда-то так думали…

– А потом к госбезопасности пошли, – продолжал Фрол. – Такая толпа собралась! Памятник этому, Железному, еще ночью сломали, а мы здание оцепили – и к подъездам. Но тут, правда, опять Генерал появился и приказал, чтобы мы расходились. Ну, народ пошел памятники валить, а я решил сюда вернуться. Чего с памятниками, елы, воевать!

– Равно как устраивать обыски с изъятием лампочек, – согласился старик. – Ну-с, значит, госбезопасность уцелела, а в Центральном Комитете под шумок успели сжечь лишнее. Зато народ доволен! Это еще что!.. В семнадцатом, покуда охранное отделение в Питере осаждали, провокаторы успели все архивы спалить – для пущего спокойствия. Ну, а сейчас, похоже, и стукачи еще понадобились… Новой демократической власти…

– Да ну тебя, дед! – огорчился Келюс. – Ладно, ты, как всегда, прав, но что делать было? Снова вам власть отдавать?

– Нам? – переспросил дед. – Кому именно, внучек? Да будет тебе известно, в партии существуют разные группы, и не все из них – сталинисты и людоеды. Теперь уж я и не знаю, Келюс, как из всего этого выкарабкиваться. Вот только все как-то очень похоже, какое-то дежа вю.