памяти, асфальт был мокрым, воздух – свежим.

– Где ты? – спрашивает она.

– Я… – смотришь в окно, взгляд цепляется за огромный супермаркет «Теско». – …подъезжаю к Луишему.

– А я вернулась из Копенгагена.

– Я думал, ты приедешь только в понедельник.

Очередной субботний вечер, в поезде шумно из-за футбольных болельщиков, которые общаются на том уровне громкости, который за день, видимо, стал для них привычным.

– Нет, сегодня. Что там за крики?

Встаешь и продвигаешься к выходу, прикрывая ладонью динамик телефона.

– Какие-то парни. Похоже, болельщики.

– А почему ты шепчешь?

– Потому что они вроде бы нормальные, но я не хочу, чтобы они подумали, что я на них жалуюсь.

– Ясно, слушай…

– Что?

– По-моему, тебе стоит взять такси и приехать ко мне.

– По-твоему, мне стоит взять такси и приехать к тебе? – повторяешь ты.

– Да.

– Ладно, приеду.

– Ладно. Ладно. Когда тебя ждать?

Поезд останавливается через несколько секунд. Ты выбегаешь с платформы на улицу, машешь прибывшему такси и в этот момент как будто переносишься в будущее, думая, как станешь однажды вспоминать этот момент. Очевидец не помешал бы. Ты бы хотел, чтобы кто-нибудь остановил тебя сейчас и задал вопрос: что ты делаешь? А ты бы ответил: делаю то, что чувствую.

– Привет, подруга.

– Привет, дружок.

– Я соскучился, – говоришь ты.

– Неужели?

– Да.

– Как мило.

– Самое время сказать: «Я тоже по тебе соскучилась».

– Типа того.

– Ну и ладно.

Она сияет, обнимает тебя за шею и прижимается сильнее, щекоча лицо копной своих кудрей. Сегодня она пахнет маслом ши и кокосовым. Вы отстраняетесь, ты замечаешь ее футболку.

– О, любишь «Супермолт»?[3]

– Вообще нет. Это же гадость. Футболка не моя, дали поносить.

– Что? Как можно его не любить?

– Это же целый обед в одной бутылке. Слишком сытный. Вкус у него тоже так себе, похож на… – Ее передернуло, будто она вспомнила нечто отвратительное.

– Ты оскорбила во мне ганца.

– Если не хочешь оскорбляться и дальше, держи этот напиток подальше от меня. – Ты проходишь в ее гостиную, она идет на кухню. – Кстати говоря, ты ужинал?

– Если не считать двух бутылок сидра, то нет.

– Давай закажем что-нибудь. Пиццу. Крылышки. Нет, и то и другое!

– И то и другое?

– Ага.

– Хмм, – произносишь ты, еле сдерживая улыбку.

– Что?

– Ты ведь никогда не доедаешь.

Она скрещивает руки на груди и хмурится.

– Это ты никогда не доедаешь.

– Я всегда доедаю!

– Ладно, ты прав. – Она пожимает плечами. – Я всегда беру больше, чем могу съесть. Зато на следующий день у меня есть обед.

– Не буду спорить, – говоришь ты, открывая сайт доставки. – Кажется, наше общение во многом основывается на совместных приемах пищи и выпивке.

– Не вижу ничего плохого в удовольствии от пищи и выпивки.

– Да я тоже.

Курьер с вашим заказом звонит в дверь, хотя в комментарии ты четко просил звонить по телефону, чтобы не разбудить ее маму. Она ругается с доставщиком еды за дверью, сражается в битве, которую проиграла, уже вступив в нее.

Затем устраивается на диване, кладет между вами коробку с пиццей и берет кусок, подставив снизу ладонь, чтобы не капнуть сыром. Ты делаешь то же самое, но так сгибаешь свой кусок, что он становится одновременно едой и блюдом; она повторяет за тобой и довольно вздыхает, насытившись. Откидывается на спинку дивана, протягивает тебе руку, и ты берешь ее в свою, как будто для вас это обычное дело. На ее указательном и безымянном пальцах надеты кольца, и ты чувствуешь их холодок меж своих пальцев. Момент настолько напряженный, что вы не смеете взглянуть друг на друга. Вам легко и хорошо. Вы ничего не говорите. Но думаете, а что, если этот жест стал довольно громким выражением желания, несмотря на всю нежность прикосновения? Она прерывает тишину:

– Мы не сможем есть, если будем держаться вот так за руки.

– Ой, извини.

– Да все в порядке.

Она включает телевизор, и в комнате сразу становится шумно. Показывают сериал Спайка Ли – дерзкий, смелый и провокативный ремейк его же фильма 1990-х «Ей это нужно позарез». Пара на экране занимается сексом громко и страстно, но при этом уж слишком аккуратно, чтобы правдиво отобразить все, что происходит между людьми в момент подобной близости.

– У тебя все по-прежнему? Никого?

– Так точно. А у тебя? – спрашивает она.

– Безлюдно, как на Луне. – Она закусывает губу, но глаза ее смеются. – Да, смейся, конечно. Подожди-ка, вы же с Мелиссой расстались не так давно.

– Эм, так мы и не…

– Вот оно что.

– Я скоро сдамся.

– М-да, я тоже устал пытаться. Скорее приму обет безбрачия. Давно у тебя не было?

– Восемь месяцев. А у тебя?

– Тоже.

Секундная пауза.

– Мелисса думала, что если я брошу ее, то ради тебя.

– Что? Она так думала?

– Да, однажды намекнула, что после нашего разрыва мы с тобой сойдемся. Она тебе не говорила?

Мелисса – с некоторых пор – ничего тебе не говорит. Как только между вами завязалась дружба, Мелисса пропала с горизонта, стала отдаляться, пока вы двое становились все ближе друг другу. Когда они расстались, ты решил проведать подругу, но звонки и сообщения не проходили. Мелисса разорвала все связи с тобой. Интересно, что она чувствует и как бы отреагировала на то, что происходит сейчас между вами. Ты отгоняешь лишние мысли и чувство вины, смеешься в ответ на ее слова и тянешься за новым куском пиццы.

Проще всего – открыть ящик и сразу же закрыть, заколотить его гвоздями шуток. Проще всего позволить и вашим телам вести себя так – дразнить, взглядывать украдкой, нежно вздыхать. Вы словно в лихорадке, смех разлетается по комнате, скрывая истинные чувства, ну или, по крайней мере, вам так кажется. Устав, она вытягивается на диване и кладет голову тебе на бедра. Напряженный момент, прямо как с руками. Ты кладешь ладонь ей на голову, запуская пальцы в пружинистые кудри, тогда как другая ладонь оказывается чуть ниже талии, над бедром.

– Следи, чтобы я не уснула, – бормочет она. Вскоре и у тебя закрываются глаза.

Ты просыпаешься под утро и будто оказываешься в воспоминаниях о настоящем. Тихо работает телевизор. Ее горячая и тяжелая голова у тебя на руках.

Во рту пересохло, зрение расфокусировано. Ты будишь ее своей возней, и по ней видно, что она тоже пытается отыскать какую-то ясность в этом тумане.

– Я перейду на кровать, оставайся, – через силу говорит она.

– Хорошо, – отвечаешь ты. Она встает, а ты растягиваешься, занимая ее место. Но она качает головой, зовет следовать за