взглядом охотника. Он оставил в сторону сидр. Он смотрел на меня и что-то прошептал. Я по движению губ поняла, что он сказал: я найду тебя – и в сердце закралась надежда. Руки кучера были ледяными. Я по его глазам видела как он зол. Мои дела были плохи. Очень плохи. Вот ты себя и выдала Эмбер, вот так и попалась, в такую простую ловушку, девочка. Чтож, пусть так, но я ещё не сдалась.

В повозке Джессика спала. Служанки одарили меня самодовольным взглядом их глаза холодно блестели, точно осколки льда. Одну лошадь из кареты распрягли – и она должна была тащить закрытую повозку, которая, судя по звукам, была заполнена поросятами.

Старшая служанка зашла в карету и наотмашь ударила меня по лицу. От холодной ладони кожу будто обожгло огнём.

–Я всегда подозревала тебя негодница, ты очень импульсивная – жёстко ухмыльнулась она.– Не знаю, что граф в тебе рассмотрел такого, а схватила она мой подбородок и крепко сжала.

–Чтож ты поплатишься, узнаешь еще, что значит быть в немилости у графа. Джессика что-то промычала, и проснулась, захлопала ресницами. Служанка отпустила мой подбородок и приторно сладко ей улыбнулась, другие служанки захлопотали над ней точно курицы наседки. Одна из них открыла дорожную флягу и с заботливым видом вручила ей и дождалась, пока она сделает глоток мятного чая. Моя фляга была пуста. Обнаружив это служанки точно коршуны уставились на меня и поджали свои бесцветные губы, что-то прошептали. Джессика достала своё рукоделие и не обращала внимание на меня ни на них принялась вышивать. Кони мчали в гору. Светила полная луна и воздух с каждой пройденной милей всё больше холодал. Я сидела как на иголках всю дорогу. Я злилась на них, злилась на себя. то и дело сжимала в пальцах складку белого шерстяного платья. Не смотрела им в глаза, отворачивалась в окно. Стекло кареты заиндевело, а когда мы почти подъехали к замку, то его покрывал затейливый морозный узор. Во дворе стояла карета мистрис Винтер. Серебристая и блестящая как и её волосы. Белые лошади поглядывали на нас красными глазами, переминаясь с ноги на ногу, точно в нетерпении перед дорогой. Меня буквально выдворили из кареты. Джессика заснула с рукоделием в руках. Её бережно вынес кучер. Я поймала взгляд мистрис выходящей из замка в сопровождении парадно одетого графа. Старшая служанка подошла к немцу и что-то прошептала на ухо. Выражение его лица точно окаменело на глазах, он посмотрел на меня с высока как на букашку. Губы были поджаты в тонкую линию. Он поймал мой взгляд и почти заморозил своими глазами, излучающими смесь откровенной злобы и недовольства. Мистрис собственнически взяла его за руку и повела к карете. Он кивнул служанке и что-то сказал, точно выплюнул. Две служанки окружили меня и взяли под ручки и потащили прочь от парадного входа, к задворкам, сторону кухни и подвала. Их хватка была стальная. Холод от их пальцев кусал мою кожу. Мне было больно и очень страшно, когда меня оправили как куль с мукой в подвал и захлопнули за собой дверь. Темно и страшно и что делать дальше я не знала. Как скоро со мной разберётся граф, или он просто решил меня здесь заморозить. Я стучала в дверь. Я пыталась позвать на помощь, но мой голос тонул в каменных стенах. Здесь было тихо как в склепе. Я всхлипнула сев в угол – и сжавшись в комочек, обхватив руками колени, чтобы согреться. И тут я услышала шорох, как будто бы кто-то скребётся со всем рядом. Оглянулась и ничего не нашла. А потом вспомнила про маленькую дверь в каменной стене, которую можно было увидеть в ночное время при свете луны. Сегодня как раз было полнолуние. Потрудившись, я открыла ставни в подвале и покрытого инеем пола, коснулся лунные свет, заискрил тысячей блесток, ласково осветил стену. Дверь была близко. В двух шагах. Я с лёгкостью открыла ее, как и в прошлый раз. Лаз был круглый как нора крота только раз сто больше. Внутри белым, бело. Снег необычайно мягкий и хрусткий. Я поползла в надежде отыскать выход. Лаз казался бесконечным и несколько раз петлял, а потом и вовсе оборвался, выбросив меня, не сумевшую крепко уцепиться за снег вниз.

То куда я попало напоминало пещеру, только если бы её вырубили во льду. Только снег был какой-то неправильный, рассыпался в руках и едва ли таял. Здесь было светло. Свет сочился от стен, светился и сам снег. Пещера была округлой и приплюснутой сверху. С виду здесь было пусто. И зачем я пришла сюда? Глупость. Я обследовала её всю и хотела уже выбираться оттуда, как за что-то зацепилась ногой и упала. Руки зарылись в снег и я ощутила под ладонями что-то волокнистое, что-то твёрдое. Я начала копать. Снег рассыпался в моих руках. Вскоре я зацепилась за волокна и потянула их, откинув в сторону. То, что было снегом в моих руках обратилось в отрез ткани, точно такой же какой был в сундуках. там же глубже под моими ногами находились лица, женские лица, бледные оттенком синевы. Меня затрясло. Я стала собирать снег, цеплять волокна и снимать в сторону платы ткани. Внизу одно к одному впритык находились тела. Их было так много. Так пугающе много. Я вздохнула и замерла, натолкнувшись на лицо Милдред.

–Милдред, что же с тобой сделали,– со всхлипом прошептала. Я мельком бросила взгляд на полотна шерсти. Нижний отрез уже снова превратился в рассыпчатый снег. Нужно было срочно уходить отсюда. И собрав всю волю в кулак, я накрыла шерстью погребённые здесь лица, через пару секунд все в этой пещере было как прежде. Подтянувшись я снова забралась в белоснежную трубу и поползла к выходу. И как раз вовремя отряхнула снег с подола. Дверь открылась и ко не зашёл сам граф.

–Очаролвашка Эмбер, ты так сильно разочаровала меня. На его скулах красовался лёгкий румянец. Граф выглядел превосходно в своём синем костюме, прекрасно оттеняющего его глаза и высоких белых сапогах выше колена. Такой красивый как принц из сказки. Я молчала и разглядывала его. Что мне было сказать. А вот он за словами никогда в карман не лез.

–Ах, Эмбер тебе оставалось совсем немного. Ну почему ты перестала пить чай, как другие. Почему ты оказалась такой любопытной. Может, кто надоумил тебя, а?– задал он вопрос и присел на корточки, чтобы оказаться вровень со мной.

– О,