Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В комнате она съела кусок сыра и хлеб, ощутила прилив сил. Поэтому, передумав ложиться в постель. Решила навестить бывших подруг. В комнаты было не достучаться. И сквозь узкую щель под дверью ей не удалось разглядеть света. Значит, девушки крепко спят, так спала бы и я наверное из-за этого проклятого чая, прогоняющего аппетит и вызывающего вечную слабость. В замке графа не было и в последнее время она никого не видела. Настало время поиска ответов. Ведь если ей врали с чаем, значит ли что всё остальное, тоже было ложью? Что им в действительности от неё надо? Эта мысль вдруг стала очень важной. Первым делом Эмбер направилась в библиотеку. Остановилась возле стеллажей книг в толстых обложках, которые раньше как-то уходили сквозь внимание. Итак, она мельком прошлась по названиям. Зелья. Способы взаимодействия с шерстью хрустальных ягнят. Эффекты сохранения и преломления.
Хм, названия взывали к любопытству. Она взяла эти книги с полки и решила взять в свои покои, а остальные книги расставила более свободно, и добавила кое-где книги из серии кройки и шитья, которые тоже были в кожаных обложках и с виду ничем от других книг не отличались. К тому же книги по кройке и шитью ей всегда можно было уносить к себе в комнату. Так что если здесь и кто будет убираться, то ничего в маленькой перестановке не заметит.
Она спрятала книги в сундуке под бельё, перед тем как лечь спать. Утром проснулась со свежей головой и не стала, есть предложенный завтрак, ждущий её на подносе за дверью. Мороженное с ягодами. От чая избавилась сразу же, вылив в окно. А потом прокралась на кухню, где из кладовки вытащила себе большой кусок сыра, вяленой дичи, хлеб и, покачав насос, налила себе в кувшин воды. Работалось сегодня легко. В два раза быстрее. Комнаты подружек всё так же были заперты. Служанку и её сына Эмбер видела мельком. Она драила полы щёткой. Сын вытирал пыль. Эмбер направилась в подвал, чтобы проверить кружево и положить новое в сундуки.
–Привет,– сказал мальчик. Спасибо за сказки, очень интересные- смутившись, он переминался с ноги на ногу.
–Меня зовут Том.– Ещё больше покраснел мальчик и стал напоминать проказливого ангелочка.
–Эмбер,– сказала я.
– Вы избранница графа, как и те другие, тощие девушки, так сказала мне мама. Я хотела задать ему вопрос, но мальчишка уже убежал. Вздохнув, я направилась в подвал. Кружево было таким холодным даже сквозь перчатки. Оно кусало ледяным языком мои пальцы. Интересно, почему я этого не чувствовала раньше. Разложив кружево по сундукам, проверила остальные сундуки и окна. Дневной свет кружевам твердил. Так сказал Граф. Закрывая неплотно прикрытую створку окна, я заметила в углу подвала низкую дверь. Я была уверена, что раньше её не видела. Но раньше я приходила ночью. Дверь выглядела, словно была сделана для карлика. С виду крепкая, серая, как и каменные стены. Время у меня было. Интересно, что там внутри. Я потянула за ручку. Удивительно дверь оказалась не заперта. Изнутри повеяло холодом, точно из холодильника. Вниз уходили ступеньки покрытые инеем. Я закрыла дверь, чихнув. Решив одеться потеплее и посмотреть, что находится за ней в другой раз.
Мне впервые не хотелось идти на работу. Не хотелось ни прясть, ни мотать клубки, ни вышивать одинаковые зимние узоры , да совершенные с острыми гранями снежинки. Я зачиталась книгами. Зелья. Сонные зелья. И так и есть. Мой мятный чай, давался нам не просто так. Он медленно погружал память в завесу теней. Лишал аппетита. Усиливал способность к внушению. Я захлопнула книжку. Забытое чувство ярость вскипела в мой крови. Нужно было выяснить всё. Первым делом, избавившись от обеда, воздушного куска белого хлеба и холодного молочного суфле. Я поела кое-что из запасов. Доела кусок дичи, хлеб и тонкий ломтик сыра, впервые за долгое время, испытав удовлетворение от пищи. Затем решила направиться к своим подругам. В обед они должны были находиться в своих комнатах. Комната Джессики и Милдред находились в самом конце коридора. Дверь Джессики оказалась заперта, а вот Милдред нет и я тихонько постучав, не дождавшись ответа, вошла внутрь. Румяная и всегда жизнерадостная Джессика спала, полностью раскрывшись в тонкой полупрозрачной ночнушки. В комнате было открыто окно настежь. Было дико холодно. На полке лежали её поделки. Куча идеальных вышивок снежинок, зимних узоров на скатертях и салфетках. В камине, судя по перегоревшей зале, давно не разжигался огонь. Девушка была такой тонкой, что казалась почти не живой и только её грудь медленно опадала и снова опускалась, тем самым, говоря, что она ещё дышит.
–Джессика?, – позвала ее, но не дождалась ответа. Я подошла к ней и дотронулась до холодной руки, позвала чуть громче и так и не смогла добудиться её. Как жаль. Я опасалась за неё. Сколько она так ещё в таком состоянии продержится. Я вышла из спальни, очень расстроенной и решила придерживаться своего расписания, чтобы ни у кого из присутствующих в замке, будь то старые либо приходящие слуги не возникло никаких подозрений. Но, судя по пустым коридорам, по холодной кухне и запертой на замок конюшне и воротам, мне можно было ничего из этого не опасаться. Похоже, в замке никого не было. Я проверила свой список заданий и спустилась в комнату с прялкой, где уже без прежнего дикого энтузиазма корпела на нитками из шерсти хрустальных ягнят, то и дело подгоняя себя, чтобы не выбиться из графика. Потому что, судя по работам Джессики, она уже чуток опередила меня. Вот что значит сила внушения. Но я быстро нагнала подруг, потому что слабость не морила меня, и потому что я спешила почить ещё запретных книг. Вечером в подвале было очень холодно, хотя окна были плотно закрыты. Я проверила сундуки, перевернула кружево, кое-что потускневшее я вынесла и расстелила на снег, оставив на ночь на заднем дворе. И всё же, как не пыталась я найти маленькую дверь в каменной стене, ка ни щупала пальцами холодную кладку, так и не отыскала. Затем мне просто пришлось уйти.
Я успела посетить кладовку, как услышала во дворе голоса. Выглянув из окна, я
