слышно взмолился коммерсант. — Я заплачу за не… неудобства… только не…

— Кропп… — просипел Кассан, наклоняясь к нему. — Жирный кадах… Ты убил моих людей и… карибат… Ты… хотел мою контору. Ты хотел… мой склад… Ты хотел мои специи… мои деньги… моих лошадей… — сельджаарец задрожал от ярости. — Ты хотел мой дом и… трахать моих баб на моей… по-постели… — Кассан тяжело задышал. — Срать в мой сральник!..

— Па-па-па-пажалуйста! — тонко пискнул Кропп. — Давай договори!..

Сельджаарец вогнал кинжал в бок коммерсанта. Кропп заорал, дернулся на столе всей тушей и заорал еще громче. Кассан вогнал джамбию ему еще раз. И еще. И еще. Кромсал тушу Кроппа с садистским наслаждением даже тогда, когда коммерсант перестал кричать и биться в агонии и обмяк, удерживаемый на столе воткнутым в плечо кинжалом и собственным весом.

Сигиец смотрел с равнодушным лицом и не произнес ни слова. Считал наносимые удары безразличному ко всему мертвому телу. Их было двадцать четыре, когда Кассан выдохся.

— Хак-ир он-кадах! — сплюнул сельджаарец и завалился на труп без сил. И тут же глухо закричал от боли.

Сигиец притянул стул, осторожно поднял Кассана и вновь усадил его.

— Не стоило этого делать.

— Пошел ты… Ранхар… — огрызнулся Кассан, жадно хватая ртом воздух. — Это ты ничего не чувствуешь…

— Ему тоже было все равно. После третьего удара.

— А мне нет! Он убил…

— Это их вернет?

Кассан бешено сверкнул здоровым глазом и мучительно закашлялся, взявшись за ребра.

— Тебе нужно к врачу, — сказал сигиец.

— Ду-думаешь? Может, лучше в… в бордель?..

— Там тебе не окажут помощь.

Сигиец молча развернулся и ушел, оставив Кассана одного. Сельджаарец услышал, как скрипят засовы ворот склада. В душное помещение, провонявшее специями, кровью, порохом, потом, мочой и калом потянуло свежим воздухом с ночной Ангельской Тропы. Через несколько минут послышался неровный перестук конских копыт по деревянному настилу пола. Кассан несколько удивился, увидев свою лошадь, которую звал Бисура́, и которая брела, понурив взмыленную шею. Он должен был впасть в бешенство из-за того, в каком она состоянии, если бы на это остались силы.

— Я верхом не уеду… — простонал Кассан.

— Здесь есть телега, — сказал сигиец.

Кассан горько усмехнулся, нащупывая языком дырки на месте четырех выбитых зубов. Чувствовал он себя наипаршивейше. Да еще и после всего, что довелось пережить, придется трястись в старой, разваливающейся телеге, как мешок с зассанной мышами паприкой. Кассан не мог решить, продолжением чего именно это станет — мучений или унижений.

Он откинулся на спинку стула и закрыл глаза.

— О, Альджар-Шариз… ты наказываешь меня за жадность, — забормотал Кассан. — Я же знал… знал, что нельзя связываться с этим… жирным пидором. Но нет… погнался за стоячей накудой… Как либлах, привел этого говнюка к себе… повернулся спиной…

Кассан сплюнул себе на рубашку.

— Это была подстава… Пришел сделать… хорошее предложение… продавать товар хорошему покупателю… по… хорошей цене. Кха-ха… «Вюртам»! Аб-яляб продался «вюртам»! Тупой кафир-калам… сказал, так выгоднее… так лучше… разумнее. Лучше кормиться с руки, чем чувствовать палец в заднице…

Сигиец молчал. Кассан слышал лишь тихие шорохи и звон сбруи.

— Я отказался… — продолжил сельджаарец. — А он сказал: «вюрты» не принимают отказов. Или я принадлежу «вюртам», или «вюртам» принадлежит все мое… Я хотел вышвырнуть его, но он… он купил Микдара! Не знаю, когда… Этот журд… шакал… они перебили всех, кроме Амина…

— Амин мертв, — сказал сигиец.

— Альджар-Рахим…

— Молчи. Оставь силы.

— На что мне силы?.. У меня ничего больше нет. Думаешь, меня оставят в покое? За Кроппом придут другие… миловаться не будут…

— Не придут.

— Ты… ничего не понимаешь, Ранхар. Этот мир сложнее, чем тебе кажется.

— Если хотят жить — оставят тебя в покое, — сказал сигиец.

— Какой же ты наивный либлах… — прошептал Кассан. — Знаешь, что самое смешное? Они пришли из-за тебя.

Сельджаарец открыл глаз. Сигиец стоял возле расседланной лошади и спокойно смотрел на него.

— Ты убил ар Курзана. Не знаю, зачем и что тебе сделали «вюрты»… Из-за тебя «вюрты» понесли убытки, а они очень не любят… нести убытки. Вот и предложили мне эту сделку… в счет покрытия и… отказа от судебных разбирательств…

— Ты не имел к смерти Саида ар Курзана никакого отношения.

— Кого это волнует? Ты убил ар Курзана, — повторил Кассан. — Тебя не нашли, ты же не оставляешь следов… а твой друг Барун…

Сигиец дернул щекой со шрамом.

— Больше к тебе никто не придет.

— А что потом? — с трудом усмехнулся Кассан.

— Это тебе решать.

Сельджаарец тяжело вздохнул, закрывая глаз.

— Хорошо быть тобой, Ранхар. Тебе незачем что-то решать…

* * *

О том, что произошло на одном из складов на Ангельской Тропе, никто так и не узнал. То, что происходило внутри склада, внутри и оставалось. Подумаешь, может, ребята от скуки просто развлекались стрельбой по бутылкам. Или охотились на крыс. Поговаривают, крысы на Ангельской Тропе особо упитанные и жирные.

Но о том, что пропали владельцы конторы «Анриен Гетрайде» — Герхард Кропп и Гельмут Ляйзе, его троюродный племянник по материнской линии, — узнали очень быстро. Уже через день об этом писали в «Анрийском вестнике» и других газетах и делали самые смелые предположения. Не исключалось, что честные и уважаемые коммерсанты, стали очередными жертвами «таинственного и неуловимого убийцы, держащего в страхе всю Анрию и, как сообщают надежные источники, которые мы не вправе разглашать, уже убившего тридцать семь человек». Впрочем, газетам анрийцы научились не доверять и делили любые называемые ими цифры на два, а то и на три. И далеко не каждый читатель добирался до сводки происшествий. Обычно хватало ужасов на первых страницах, где сообщалось о подорожании хлеба и круп, введении новых налогов и поднятия старых, увольнении рабочих с очередного завода, перешедшего на станочное производство, и расселении целого квартала, перекупленного какой-нибудь компанией под фабрики и приговоренного к сносу. Ведь больше фабрик — больше производство, а это хорошо и для Анрии, и для Империи. Или хотя бы лучших ее людей.

Полиция начала поиски Кроппа и Ляйзе, их родственники пообещали солидное вознаграждение за любые сведения о них. Однако ни за неделю, ни за месяц найти их так и не удалось.

Лишь осенью из речки Зайхтбах, левого притока Мезанга, выловили сильно изуродованный временем и обглоданный рыбами и раками труп. Только по невероятному стечению обстоятельств и не иначе как вмешательству самого Единого Вседержителя, удалось установить, что тело принадлежит Герхарду Кроппу. Однако как умер честный и уважаемый коммерсант, никто так достоверно и не выяснил — следствие за неимением улик быстро остановили.

Кто-то говорил, что Кроппа убил племянник, сбежавший за границу. Кто-то даже видел того заграницей, то ли в Норлиде, то ли в Альбаре. Кто-то утверждал, что Кропп стал жертвой случайного разбойного нападения, от которого в Анрии не застрахован никто. А кто-то поговаривал, что всему виной некие темные делишки, которые Кропп тайно вел чуть ли не с самой Большой Шестеркой. Ведь каждый, даже самый честный и кристально чистый анрийский коммерсант не может хоть раз не замараться делишками с боссами. Иначе анрийский бизнес просто не делается.

В любом случае, никто, кроме семьи Кроппа, не заметил его смерти и не сделал из нее трагедии. А контору «Анриен Гетрайде» вскоре перекупили, и она продолжила приносить доход новым владельцам.

Глава 4

Вальдер Ратшафт часто оставался работать допоздна. Даже когда последний клерк закрывал все счета и, ни о чем больше не думая, радостно спешил домой к жене и детям, хэрр Вальдер продолжал сидеть в своем кабинете, медленно погружаясь во мрак, разгоняемый лампой. Нередко уходил за полночь, иногда оставался ночевать. Он действительно работал много, еще больше тратил сил и нервов, отчего рано поседел. Впрочем, не сказать, что это сильно его портило: Вальдер Ратшафт пользовался успехом у женщин, несмотря на то, что последние двадцать лет состоял в законном браке. Однако это не мешало ему выходить в свет каждый раз с новой актрисой Морского Театра или юной баронессой. Анрийское высшее общество сильно удивлялось, если хэрр Ратшафт