Пусть Пейсли пока думает, что он помогает ее бизнесу и они должны создать семью.

Выйдя из частного лифта, Лукас застыл на месте.

Лукас бросил ключи на столик справа от себя и уставился на заново декорированную гостиную. Это был не его стиль. Повсюду были декоративные подушки в горошек или полоску. На большом квадратном пуфике стоял поднос со свечами и цветами.

На стенах висели картинки с цитатами, которые ему не хотелось даже читать.

— О, ты пришел!

Лукас посмотрел на кухню и чуть не проглотил язык. Пейсли была в фартуке и туфлях на шпильке. Она держала в руках бокал с его любимым бурбоном.

— Надеюсь, ты не против того, что я принесла несколько своих вещей. — Она подошла к нему и протянула бокал. — Я просто подумала, что, раз остаюсь здесь, ты захочешь, чтобы мне было уютно.

Отдав ему бокал, она повернулась к нему голой попой.

— Ужин будет готов через десять минут, а ты пока переоденься! — бросила она ему через плечо.

Лукас выпил янтарную жидкость, и она обожгла ему горло. Когда, черт побери, Пейсли успела все это сделать?

Он пошел за ней на кухню и трепетно наблюдал, как она вытаскивает из духовки какую‑то вкуснятину.

— Надеюсь, ты любишь курицу кордон‑блю. — Она поставила кастрюлю на плиту и закрыла дверцу духовки, затем потянулась, чтобы выключить огонь. — Еще я приготовила салат с абрикосами и сыром фета.

Лукас скрестил руки на груди и прислонился к кухонному столу.

— Ты будешь и дальше притворяться, что не переделала мою гостиную и не готовишь ужин голышом?

Она одарила его полуулыбкой, которая только сильнее возбудила его. Пейсли играла с ним.

— Во‑первых, я не совсем голая. — Ей хватило смелости погладить его по щеке, а потом вернуться к ужину. — Во‑вторых, ты полон предрассудков, поэтому я подумала, что тебе понравится голая женщина на кухне. Я была не права? Я просто пытаюсь быть послушной женой.

Она перестала осматривать шкафы, уставилась на него и невинно заморгала.

Лукас захлопнул дверцу шкафа, которую она открыла. Потом быстро взял ее за талию и усадил на стол. Пейсли взвизгнула и схватилась руками за его плечи.

— Послушание — не твой конек. — Он встал между ее ног и уставился ей прямо в глаза. — Ты закончила притворяться?

Пейсли пожала плечами:

— Наверное, нет.

— Что мне делать с этими дебильными подушками на моем диване?

Пейсли рассмеялась:

— Они его очень красиво украсили.

— Они нелепые, — проворчал он.

Пейсли теребила пуговицу на его рубашке.

— Если я хожу перед тобой голышом, а тебя беспокоят только подушки, значит, наш медовый месяц закончился.

Нет, он с трудом сохранял самообладание и запрещал себе срывать с нее фартук. Ему было непонятно, почему он постоянно ее хочет. Казалось, у нее были те же желания.

— И вообще, где ты был? — спросила она и принялась расстегивать его рубашку. — Мы только вернулись, и ты сразу уехал.

— Потому что, когда мы остаемся одни, я могу думать только о сексе с тобой! — прорычал он, стягивая рубашку и швыряя ее на пол. — Мне надо было поработать.

Она замерла:

— Стерлинг?

Лукас шагнул назад:

— Да. Я ходил в бар, в котором работала твоя мать, когда она забеременела тобой.

— Он все еще работает? — спросила она. — Я не бываю в том районе, поэтому никогда не задумывалась об этом.

— Это не лучший район, — согласился он. — Но бармен вспомнил твою мать.

Пейсли спрыгнула со стола и округлила глаза:

— Что он сказал?

— Был один богатый человек, который всегда слонялся около нее, но он не знает его имени.

Пейсли поджала губы и посмотрела на пол, размышляя.

— Я думала, все знают, кто такой Стерлинг.

Лукас шагнул к ней и развязал тесемки фартука у нее на шее и талии.

— Может быть, он знает Стерлинга, но это было давно. Люди меняются.

Фартук упал на пол между ними. Пейсли широко раскрыла глаза.

— Ты не голоден? — спросила она.

— Я голоден.

Лукас поцеловал ее в губы, провел ладонью по спине и прижал к себе, вынося Пейсли из кухни. Она обхватила его ногами, и каблук одной туфли впился ему в ягодицу. Ему было все равно. Он страстно хотел эту женщину и не собирался ждать ни секунды.

Когда он вошел в спальню, Пейсли сбросила туфли, запустила пальцы в его волосы и простонала.

— Подожди, — прервав поцелуй, выдохнула она. — Я не хочу быть просто еще одной женщиной, которую ты привел сюда.

Лукас прижал кончик пальца к ее губам:

— Я никогда не приводил женщин в свою спальню.

Казалось, Пейсли успокоилась, опустила веки и облизнулась.

Все, что делала эта женщина, сводило его с ума. В его жизни она всегда занимала особенное место, но он все равно не понимал, почему так сильно скучает по ней.

Раньше они были такими молодыми и неопытными…

Сейчас он трезво смотрит на жизнь и знает, что больше никогда не влюбится.

Они женаты три дня, но так и не могут насытиться друг другом.

Лукас быстро разделся. Они больше не говорили о ребенке, но Лукас знал: он убедит Пейсли поступить так, как нужно ему.

Она уставилась на него карими глазами. Интересно, как она посмотрит на него, когда узнает истинную причину его желания жениться на ней.

Он запретил себе чувствовать вину.

Прямо сейчас важно только то, что его жена раздета и стоит рядом. Он обнял ее за талию и уложил на кровать. Она рассмеялась и посмотрела на него широко раскрытыми глазами.

Лукас уперся коленом в кровать у ее бедра и провел ладонью вверх по ее ноге, плоскому животу и по груди. Не сводя с нее глаз, он устроился у нее между ног, резко вошел в нее и услышал протяжный и чувственный стон.

И как, черт побери, ему теперь думать о работе? Он хотел все время лежать с ней в постели и забыть о своих обязанностях.

Когда она открыла глаза и уставилась на него, Лукас наклонился и поцеловал ее в губы. Он не мог смотреть ей прямо в глаза, не сейчас. Он был смущен, возвращался мыслями в прошлое и забывал, что однажды Пейсли его предала. Если он позволит себе увлечься, они в конце концов оба пострадают.

Месть. Только об этом он должен думать.

И страсть.

К счастью, сейчас ее глаза закрыты. Она выгнула спину и обхватила ногами его торс. И вонзила ноготки ему в плечи. Потом она снова чувственно простонала, а Лукас, стиснув зубы, содрогнулся и последовал за ней,