стон, одновременно сильнее входя в Брома и начиная доставлять мне удовольствие рукой. Его пальцы погружаются в меня, движения грубые, я такая влажная.

В этом есть что-то греховное. В детстве родители водили меня в церковь, но только для того, чтобы соблюсти приличия и влиться в общество Сонной Лощины. Понятие греха не кажется таким уж реальным, когда ты знаешь, что ты ведьма, и они сожгли бы тебя на костре, если бы могли. Но здесь, сейчас, когда Крейн оскверняет Брома, двигает во мне своими длинными, умелыми пальцами, когда я стою перед ними обоими, обнаженная, я понимаю, о каком грехе говорили во время проповедей. Это нечто толкает тебя на порочный путь, с которого ты никогда не вернешься.

Я хочу идти по этому пути и никогда не оглядываться назад.

После жизни, полной потерь и тайн, я хочу быть порочной.

И, боже мой, это так приятно.

Глава 4

Кэт

Я издаю сдавленный стон, меняя позу, чтобы Крейн мог глубже погрузить пальцы, хлюпающий звук наполняет комнату, и я начинаю двигаться на его руке, как на лошади, наклоняясь и ерзая бедрами взад-вперед.

— Черт, — бормочет Крейн и резко выпрямляется. Он выходит из Брома, его член подпрыгивает, такой длинный, толстый и влажный, что меня пронзает новый прилив вожделения. Затем он убирает от меня свою руку, и я тихо вскрикиваю в знак протеста, чувствуя холодную пустоту там, где должна быть его рука.

Он быстро хватает Брома за шиворот и стаскивает его со стола на пол, где ставит на колени. Привязывает поводья к ножкам стола, я смотрю на Брома, стоящего на коленях и избегающего моего взгляда, его руки связаны за спиной, рубашка расстегнута, и вся в красных пятнах, нос распух, с виска стекает струйка крови.

Член у него между ног торчит вверх. Он выглядит болезненно твердым, кончик блестит от возбуждения, весь ствол потемнел и подергивается в такт биению его сердца.

Какая-то часть меня хочет упасть перед ним на колени и умолять, прижаться губами к его члену и облизывать дочиста, пока он не кончит мне в рот.

Но другая часть, та, что злится, заставляет оставаться на месте, не дает двинуться с места, даже когда Крейн подходит к Брому и проводит рукой по его заткнутому рту.

— Как на вкус, Бром Бонс? — спрашивает он, хотя, конечно, не ждет ответа. Затем Крейн поворачивается ко мне, в его глаза горит страсть, одна рука на члене, и я чувствую, как по моим венам пробегает молния, а пальцы ног прижимаются к полу.

— Раздевайся, — говорит мне Крейн. Это звучит как приказ. Я знаю, что не обязана этого делать, знаю, что он никогда не заставил бы меня делать то, чего я не хочу, но тон его голоса и выражение глаз говорят об обратном.

Я повинуюсь ему, снимая ночнушку через голову.

— Теперь ляг на пол, на спину, и раздвинь ноги.

О боже.

Я смотрю на Крейна, не понимая, что он задумал, но у меня есть хорошая догадка. Его взгляд приковывает меня к месту.

«Ты можешь уйти», — произносит он у меня в голове, его губы слегка шевелятся. «Я не буду тебя здесь удерживать».

Я киваю, чувствуя себя увереннее, опускаюсь на пол, ложась на спину. Пол холодный, но мое тело словно горит. Я вдыхаю, ощущая, как энергия искрится и обжигает меня.

Крейн опускается на пол и, продолжая смотреть мне в глаза, медленно проводит руками вверх по моим ногам. Я думаю, он хочет трахнуть меня, проникнуть поглубже и заставить Брома смотреть, но он проводит челюстью по внутренней стороне моего бедра, и я чувствую легкое прикосновение его щетины. Прерывисто вздыхаю, выгибая спину и отводя взгляд.

Поворачиваю голову в сторону и смотрю на Брома.

Взгляд его глаз мог бы разжечь тысячи огней. Если бы мое тело и так не было горячим, клянусь, он бы воспламенил меня.

В нем бушуют ярость и разочарование, но под всем этим скрывается желание. Вожделение. Необузданная потребность. Как будто его стояк не доказывает этого.

— Ты можешь смотреть на него сколько угодно, — шепчет Крейн между моих бедер, его губы скользнули туда, где влажно. — Помни, что ты моя, и я могу пробовать тебя на вкус, трогать и трахать.

И в этот момент его язык скользит вниз от того места, где я вся набухла, проникая внутрь меня.

Я издаю стон удовольствия, мои глаза закрываются от этого вторжения, разрывая зрительный контакт с Бромом. Неистовое желание пронизывает меня, как змея, обвиваясь вокруг моего центра, пока Крейн поглощает меня своим ртом. Это не нежные поцелуи — он пожирает меня целиком.

— Вот почему «сладкая ведьмочка» тебе так подходит, — бормочет Крейн, посасывая. — Ты словно десерт.

Он продолжает медленно водить языком, пока мои бедра не сжимают его голову, и я чувствую, что если не буду держаться за него вот так, то погибну.

Крейн стонет, а затем кладет свои теплые крепкие руки на внутреннюю сторону моих бедер и раздвигает их.

— Ты пробовал ее, Бром? — спрашивает Крейн. Его голос мягкий, но дыхание поверхностное. — Ты наслаждался Кэт таким образом? Облизывал ее от влагалища до клитора, пока твое лицо не становилось мокрым от ее смазки?

Он снова опускает голову и обводит языком мой бутон, прежде чем втянуть его в рот, а затем снова трахает меня языком. Моя спина выгибается, а ногти скребут пол. Я так близка к оргазму, что шепчу лишь: — О, боже. О, боже.

Но затем он останавливается, когда я уже на грани, и слегка отстраняется. Издает смешок.

— Я чувствую вкус твоей спермы внутри нее, красавчик, — комментирует он напряженным голосом. — Неприятно это признавать, но мне нравится, как вы сочетаетесь друг с другом.

Затем Крейн устраивается поудобнее и прижимает мое бедро к холодному полу, как можно ближе к Брому.

— Видишь? — спрашивает Крейн. — Видишь эту тугую розовую вагину? Видишь, как она истекает? — Крейн берет свой палец и погружает его внутрь, заставляя меня громко ахнуть, мое тело сжимается вокруг его кончика. — Такое ощущение, что она