Эти слова заставили Летицию вновь вспомнить о Кириле и Стефани.

— Как бы ни был красив этот самый король, — начала она, словно рассуждая сама с собой, — но Стефани все равно не полюбит его. Ведь она любит моего брата.

— Это безусловно, — согласилась тетушка. — Однако члены королевских семей, как правило, вынуждены сочетаться браком по расчету, а не по любви. И уж эта женщина позаботится о том, чтобы Стефани ее не подвела.

— Но надо срочно что-то предпринять, чтоб помешать Августине! — с отчаянием воскликнула Летиция.

— Я бы очень хотела помочь тебе, дитя мое…

Старуха на минуту задумалась, затем сказала:

— А надо бы мне сделать вот что — выяснить, что думает король Виктор по этому поводу.

— Но с какой стати ему хотеть жениться на Стефани, которую он никогда не видел? — спросила Летиция.

— Он видел ее портрет.

— Откуда вы знаете?

Не успела ее собеседница ответить, как Летиция тихо ахнула.

— Ах, ну конечно! Вспомнила! Примерно с месяц назад со Стефани писали портрет.

— Вот именно! — сказала тетушка. — В том и заключалась идея этой женщины — послать портрет дочери в Звотану. Хотя, я помню, в то время, когда писался портрет, она уверяла дочь, что предназначен он в подарок великому герцогу.

— Наверное, на этом портрете Стефани — настоящая красавица, — пробормотала Летиция. — И все равно, это еще ничего не означает. Совсем не обязательно, что король захочет жениться на ней.

— Думаю, это нечто вроде римского цирка, — заметила герцогиня.

Летиция была девушкой начитанной и знала, что римские правители, желавшие отвлечь народ от невзгод, вызванных войнами, от лишений и нищеты, часто устраивали грандиозные представления на огромной цирковой арене, где разыгрывались спектакли, происходили скачки на колесницах и развертывались кровавые сцены охоты на диких зверей.

Это отвлекало людей от мыслей о собственном несчастном существовании, и позднее выражение «римский цирк» стало использоваться во многих странах в значении «политическая уловка».

— Так значит, свадьба короля и Стефани есть не что иное, как римский цирк, — сказала Летиция.

— О, да в любой стране женщины просто обожают свадьбы, — заметила тетушка. — На них собираются целые толпы. Вот и здесь люди хотя бы на день позабудут о ненависти к этой женщине и о тех новых налогах и несправедливых законах, которые навязаны им от имени Луи.

Летиция с удивлением вскинула глаза на тетушку.

— Так люди действительно ненавидят кузину Августину? Так же, как мы, да?

— Даже больше! — ответила Аспазия. — И если уж Звотане необходим римский цирк, так нам здесь — тем более.

— Вот уж не думала, что все обстоит так скверно! — воскликнула Летиция.

— В результате политики премьер-министра народ совершенно обнищал. Цены на все подпрыгнули. А когда люди голодны, они бунтуют.

— Бунтуют? — ахнула Летиция.

— Как бы мне хотелось, чтоб Луи в полной мере осознал, что происходит в Овенштадте, — сказала Аспазия.

— Может, маме поговорить с ним?

— Я думала об этом, — ответила тетушка, — потому что считаю: она единственный человек, который может заставить Луи проявить свою волю, убедить его предпринять что-нибудь, пока еще не слишком поздно.

— Тогда почему бы вам не поговорить с ней? — спросила Летиция.

Тетушка умолкла, затем после паузы сказала:

— Я и об этом думала, дорогая, думала уже давным-давно. Но я знаю, как успела настрадаться ваша семья из-за ненависти и ревности этой женщины. Так что это может лишь осложнить дело.

Летиция и без того знала, что кузина Августина подозревает, что муж ее встречается с матерью, обсуждая различные политические вопросы, что ставило обоих в двусмысленное и даже опасное положение.

— Но что же нам тогда делать? — спросила она.

— Любоваться римским цирком, полагаю, — ответила тетушка.

— О нет, нет! — воскликнула Летиция. — Нельзя допускать свадьбы! Нельзя сидеть сложа руки и спокойно наблюдать за тем, как Стефани с Кирилом будут страдать до конца своих дней!

Тетушка улыбнулась:

— Ты говоришь прямо как твой отец. Когда он хотел помочь кому-то, никакая сила не могла его остановить.

— О, если бы папа был жив! — сказала Летиция. — Он бы обязательно помог нам действовать. Как же можно сидеть и смотреть, как страдают двое ни в чем не повинных молодых людей!

— Уверена в этом, — согласилась тетушка, — Но даже ему было бы совсем не просто найти выход.

— Но он должен, должен быть, этот выход! — пылко воскликнула Летиция. — Сегодня вторник, а значит, король прибудет в замок Тхор ровно через восемь дней.

Она говорила с такой страстью, что, глядя на нее с умилением, тетушка подумала: «До чего хороша!»

«Слишком красива, чтоб сидеть взаперти в маленьком жалком домике на задворках, — сказала она себе. — И слишком красива, чтобы ее присутствие могла спокойно снести эта женщина».

И внезапно Аспазия почувствовала себя ужасно старой и безобразной.

Затем с особой проницательностью, свойственной иногда людям, подошедшим к краю жизни, она сказала:

— Не знаю, как ты добьешься этого, дитя мое, но твердо уверена в одном: раз уж ты настроена столь решительно и борешься за справедливое дело, то непременно сумеешь отыскать способ помочь Кирилу и Стефани!

Когда Летиция возвращалась домой, в ее ушах все еще звучали слова старой тетушки. Словно зов трубы, побуждающей к решительным действиям.

И в то же время у нее не было никакого плана и она даже понятия не имела, с чего начать.

Покончив с обедом, который она проглотила, даже не заметив, что ест, поскольку мысли ее были заняты замужеством Стефани, Летиция заявила:

— Мама, я хотела бы немного прокатиться верхом.

— О конечно, дорогая, — откликнулась принцесса Ольга, — но Густав должен обязательно сопровождать тебя. Ты же знаешь, кузина Августина будет шокирована, узнав, что ты ездишь одна.

— Но Густав уже так стар, что не в силах даже присматривать за лошадьми. Зачем же брать его в утомительную поездку? — возразила Летиция. — Я буду держаться подальше от дворца, так что надеюсь, кузина Августина не увидит меня и никто из ее слуг-шпионов не донесет.

Принцесса только вздохнула и ничего не ответила.

Все они знали, что великая герцогиня привезла слуг из Пруссии, и они исправно докладывают ей обо всем, что происходит, в особенности, как была уверена Летиция, обо всем, что касалось семьи принца Павла.

Итак, она пошла к стойлам на заднем дворе, где находились всего две лошади — последние из тех, что держал отец при жизни.