— Будет исполнено, — сказал стражник со шрамом на лице.

Он взял на руки Дакси, словно благородный рыцарь из любовных романов, и быстро покинул поместье, пройдя по коридорам и спустившись в тайное подземелье под поместьем.

В это время люди начали штурм, прорываясь через ворота, убивая стражников, что пытались их сдержать любыми средствами. И всё это происходит под спокойными лучами дневного солнца. Даже под землёй были слышны крики, отчего Дакси сжалась, находясь на руках стражника.

Дакси и стражник со шрамом пошли через подземелье по узким тёмным коридорам, а за ними шла прислуга поместья: мужчины и женщины с ужасом на глазах, и многие другие стражники. Всего их было несколько десятков человек, и все они сохраняли тишину, надеясь, что их не услышат.

Наконец, пройдя через подземный проход, они выбрались наверх, открыв спрятанную в стене дверцу и оказавшись в каком-то амбаре в ближайшей деревне. Выйдя из амбара, они решили направится в город, но не тут-то было. Деревенские жители заметили их и быстро узнали, а точнее поняли, кто и откуда выполз, и приготовились драться, взяв в руки оружие.

Слуги, сбежавшие из поместья, запаниковали и разбежались во все стороны, пытаясь спастись от разгневанных деревенщин. Крестьяне ловили служанок и прямо на месте начинали их насиловать, раздевая тех догола. Они все обезумели.

Других слуг просто избивали или убивали на месте, втыкая тем в животы вилы или ударяя тех лопатами, или пронзая тем острием мотыг головы насквозь. Стражники, достав свои мечи кое-как держались, но из-за перевеса в численности они отступили. Стражник, что нёс на руках Дакси, отпустил её и положил свои руки на её трясущиеся от страха плечи.

— Найдите безопасное место, никому не доверяйте, всё, бегите! — стражник спрятал девочку в стоге сена и побежал к разъяренным крестьянам, героически достав из ножен меч, он старался никого не убить, а просто отогнать разгневанную толпу людей, пытаясь их отвлечь на себя.

Дакси с ужасом смотрела из укрытия на парад смерти, спрятавшись в сене и затаив дыхание, на сколько это было возможно, потому что бежать ей было некуда, ей нужно было ждать.

Под болезненные вопли злобные обезумевшие крестьяне насиловали служанок, а те в свою очередь умоляли их, кричали и вопили, других избивали и резали, протыкали вилами и всячески издевались, обзывая тех либо «предателями», либо «сраными нахлебниками».

Всё это сопровождалось ужасными криками боли и агонии, а также яростными возгласами людей, которые не могли утолить свою жажду крови. Дакси не могла в это поверить. Её жизнь мгновенно превратилась в кошмар. Счастливая жизнь внезапно исчезла. Больше она не поиграет в прятки со служанками и отцом. Её мир рухнул.

Она закрыла уши руками и притихла, настолько насколько это было возможно.

«Меня здесь нет! Меня здесь нет! Меня здесь нет!».

Она не хочет смотреть, как люди убивают друг друга и как мужчины без гласа совести измывались над женщинами, она хотела вновь почувствовать любовь и тёплые нежные объятия своего отца. Она тихо плакала, прячась в амбаре в куче сена, пока снаружи умирали люди. Так продолжалось до наступления темноты.

***

Дакси проснулась, дрожа от холода, и вышла наружу, под шумом ночных сверчков в кои-то веки было наконец-то тихо и не было слышно криков людей. Ворота амбара, что были сделаны из дерева, были сломаны и валялись на земле. Дакси было не важно, кто так постарался разрушить ворота, ей это было на руку. Трудно представить, чтобы ей пришлось делать, если бы ворота уцелели. Эти люди нашли бы её и убили, если бы Дакси с громким скрипом открыла ворота.

Вдалеке горело поместье, что когда-то было домом Дакси. Здание уже полностью сгорело и освещало ночь своим ярким пламенем. Видя, как горит поместье, Дакси разрыдалась, прикрывая рот, чтобы никто её не увидел и не услышал. Она упала на колени и рыдала. Рыдала как никогда в жизни. Рыдала она долго и горько.

— Папа, — тихо сказала она, всхлипывая. — Нет *всхлип* папа…

Немного времени спустя ещё не переставая плакать, она пошла по ночной дороге, огибая лежащие у амбара трупы людей, которые омерзительно пахли кровью и смертью, а вокруг них уже летали мухи. Дакси была голодна, она замёрзла от холода и очень сильно хотела спать, но она не хотела иметь ничего общего с теми людьми, что разрушили её жизнь в мгновение ока и лишили её любимого дома, где она выросла и потеряла родного отца. Самое важное, она лишилась той единственной доброты, что у неё когда-то была. Дакси больше никому не поверит.

Она запомнила слова того стражника со шрамом: «Никому не доверяйте».

Она впечатала эти три слова в свою память и пошла по дороге в лес. Она шла в никуда, надеясь найти укрытие на ночь.

…

Ночью, идя по дороге, она нашла повозку, привязанная к двум лошадям, и человека, что спал внутри неё и громко храпел. Дакси решила спрятаться среди вещей того простолюдина и немного поспать. Заодно он привезёт её в безопасное место. Так она по крайне мере надеялась.

Так она и сделала, а потом с жуткими мыслями она пыталась заснуть. Её сон отнюдь не был приятным. Похоже, ей надолго будет сниться в кошмарах та резня в деревне и горящее поместье дома Кришталия.

…

Утро было неспокойным. Она проснулась от грубых разговоров, что слашались снаружи.

«Много людей. Но это не город. Повозка не двигается, что происходит?».

Дакси слышала, как какие-то люди снаружи что-то говорят. Затем кто-то стал разгребать вещи, внутри которых она укрылась. Дакси сжалась, наивно надеясь, что её здесь так не найдут. Она безумно боялась, что её найдут. Она, не знала, что делать! Не успела она даже подумать о том, что с ней может быть произойти, как внезапно в глаза ударил яркий дневной свет, от которого она прищурилась.

Затем боль схватила резко её голову. Её очень грубо взяли за волосы и вытащили из кучи вещей, где она пряталась. Она висела над землёй, её держали за волосы и ей было больно безумно больно.

— А это что? — сказал тот, кто держал её за волосы.

Больно.

Дакси не могла сдерживаться и кричала от боли, одновременно пытаясь выкрутиться из хвата. Она знала, что будет больно, но всё равно кричала. Дакси бессильно рыдала. Что она могла сделать в этот момент? Только рыдать и надеяться на жалость этих людей, понимая, что она слишком слабая и не способна ни