— Дороже чего?

— Всего. И всех. Уезжаю я. Все. Вопрос решенный. Взглянув исподлобья на Алену, тетя Тася снова отвернулась.

— У меня есть замена, — глухо проговорила она. — Только прикажите — я ей позвоню.

— Да какая замена, тетя Тася?! — воскликнула Алена. — Вы что — смеетесь надо мной?

— Хорошая замена, — упрямо повторила тетя Тася и сказала заученно: — Женщина аккуратная, молчаливая. И помоложе меня. Ей в вашем доме будет легче…

А потом, наверное, из дома вышли дети: Петя принялся гонять на велосипеде, Настя уселась в шезлонг, разговор скомкался…

— Давайте поговорим, — почти жалобно попросила Алена.

Но тетя Тася сказала твердо:

— Не о чем говорить. Решенный вопрос, — и скрылась в доме.

Алена так и осталась стоять на веранде, недоумевая, растерянно глядя на захлопнувшуюся дверь. Вряд ли тетя Тася когда-нибудь позволяла себе быть столь резкой и определенной, как теперь. Страх — великая сила.

Наверное, так все и произошло, как я себе представляла, сидя на кухне. Потому что через день тетя Тася позвонила Феликсу и сказала, что хозяйка готова встретиться с «заменой» — той женщиной, которую ей рекомендовали.

Феликс оказался прав — он умел выстроить комбинацию, он умел ждать, но главное — он умел дождаться. Я еще на шаг приблизилась к Вадиму, но была уже не так уверена в том, что мне это нужно.

На следующий день после звонка тети Таси Феликс отвез Зину в загородный дом на первую встречу с хозяйкой.

Сама мысль о Зине была мучительна для меня, а Феликс добавлял масла в огонь, рассказывая подробности. Иногда мне казалось, что он делал это нарочно, чтобы подогреть мой интерес к нему. Но он говорил о своих отношениях с женой так легко и естественно, что надежды мои угасали с каждым его словом.

Он ждал ее у поликлиники, где она работала медсестрой. Зина, рыжеволосая, крупная женщина, «типичная медсестра», как сказал о ней однажды Феликс, вспыхнула от радости, увидев его машину у ограды.

Перегнувшись через сидение, Феликс открыл ей дверцу.

— Сейчас, халат сниму…

— Не снимай, — сказал Феликс. — Я обожаю медицинских работников, ты же знаешь…

Не сняв халата, Зина уселась рядом с Феликсом.

— Заявление об уходе подала? — спросил он.

— Да.

Зина не хотела уходить с работы, Феликсу пришлось уговаривать ее. Удивительно! Я бы мечтала оказаться на ее месте, и на ее месте — тоже мечтала бы об этом. Пусть бы даже я не знала истинной причины, истинного интереса Феликса к дому Алены — все равно, быть рядом с такими людьми, как она и Вадим, видеть их каждый день, ходить по их дому, как по своему, — что могло быть интереснее и лучше? Уж во всяком случае, не служба в поликлинике.

Феликс остановил машину у въезда в дачный поселок. Он притянул Зину к себе.

Эту часть рассказа Феликса я выслушала молча, потому перескажу его здесь тоже без комментариев.

— Феликс, я не хочу… — прошептала Зина.

— Чего ты не хочешь?

— Работать там… У этих новых русских.

— Ты не хочешь мне помочь? — поинтересовался Феликс.

— Я не хочу с тобой расставаться… Феликс улыбнулся:

— Так надо, Зина… И потом — это не надолго… За ее спиной опустилась спинка сидения…

Тут я не выдержала и спросила, почему надо заниматься любовью с собственной женой в машине, почему не делать этого в постели. Феликс улыбнулся и легко ответил:

— В постели — скучно.

— Скучно?.. — повторила я и, уже собравшись возразить, вдруг вспомнила свои поездки с Серегой на мотоцикле, поле, высокую траву, которая скрывала от посторонних глаз мужа и жену… Мне это нравилось, я охотно меняла постель на поле, но только потому, что не могла поменять одного мужа на другого, только поэтому, если говорить честно. Я просто не любила его. Значит, и Феликс ее не любит…

Я подняла глаза и вопросительно посмотрела на Феликса:

— Почему скучно?..

— Мы будем обсуждать сексуальные проблемы? — поинтересовался Феликс. — Или рассказать тебе, что было дальше?

— Что было дальше, — отозвалась я, чувствуя себя почти счастливой.

Через тридцать минут после нескучного секса в машине Зина уже стояла в гостиной загородного дома.

Алена сидела на диване и чего-то ждала. Ждала и тетя Тася. Ждали дети — Петя и Настя, сидевшие на верхней ступеньке лестницы.

Наконец вошел охранник, подал Алене паспорт:

— Все в порядке, Елена Викторовна. Алена кивнула и посмотрела на Зину:

— Возьмите паспорт, Зина. Надеюсь, вы понимаете, что мы должны были все проверить…

— Да. Я понимаю, — бесстрастно отозвалась Зина.

Насколько я понимаю, она такой и была — ровной, бесстрастной, как все медсестры, привыкшие делать уколы и ставить клизмы.

— Мы берем вас вынужденно, — продолжала Алена, — на испытательный срок. Таисия Николаевна за вас поручилась…

Могу себе представить, что почувствовала тетя Тася при этих словах.

— Но если что-то будет не так… — заметила Алена.

— Я понимаю, Елена Викторовна… — отозвалась Зина.

Дальше Феликс со слов Зины рассказал, как тетя Тася, с трудом сдерживая слезы, обняла Алену, что-то прошептала невнятно (наверное, «прости») и, подхватив чемодан, ушла, не оглядываясь. Но в своем пересказе Феликс был скуп, эти подробности мало интересовали его. Для него главным было то, что Зину приняли на работу в дом Вадима и Алены.

Так Зина стала моими глазами и ушами… другое дело, что все, что видела и слышала Зина, сначала узнавал Феликс, а уже потом я… Это было похоже на испорченный телефон… Но приходилось мириться с этим. Мы с Зиной не были знакомы, и я не рвалась увидеть ее.

Я снова была обречена на ожидание — до первого выходного Зины, когда, встретившись с Феликсом, она расскажет ему о том, что происходит в доме Алены… Прежде, чем начать разговор, Феликс, конечно, займется с ней любовью. Но об этом обстоятельстве я старалась не думать. Или, точнее, думала об этом как о чем-то неизбежном, как о расплате за информацию.

Мне было тяжело без Феликса. Я скучала по нему. Поэтому когда однажды ночью в свете белесых фонарей я обнаружила на подоконнике рукопись Феликса, я обрадовалась. Словно это был он сам. Я могла поговорить с ним. Взяв рукопись, я прижала к груди холодные листы, потом понюхала их. Мне казалось, бумага сохранила тепло его рук, запах туалетной воды. Я улеглась на свой матрас, предвкушая бессонную ночь вдвоем с Феликсом.

Он писал простыми отрывистыми фразами, словно стеснялся своих чувств и слов. Главным действующим лицом его романа был, как я с первых строк догадалась, сам Феликс. Разумеется, он никогда не сидел в тюрьме — догадка, осенившая меня в вечер нашего знакомства, оказалась не более, чем следствием моей убогой фантазии. Феликс был тем, что называют имиджмейкер: он придумывал стили и образы для своих клиентов, кроил по собственному лекалу депутатов и будущих политиков, сочинял предвыборные программы. У него была фирма на паях с партнершей. Судя по книге Феликса, фирма процветала, но однажды все рухнуло — по вине его партнерши, Феликс остался один и ни с чем…