только, молодая леди, одна в Карпатских горах поздним вечером. Кем посчитают меня мои будущие английские знакомые, если узнают, что я отпустил вас? Но знаете, если вы настаиваете, идемте! Кто я такой, чтобы противиться воле леди!

Граф картинно и крайне изысканно взмахнул руками и, словно повинуясь режиссеру, надрывно завыли волки. Мы спустились к входной двери. Граф отодвинул болты, а я с удивлением заметила, что на двери нет даже следов замка. Пока дверь медленно открывалась, вой и рычание волков всё усиливался. Казалось, что двор кишмя кишит дикими зверями. Граф неумолимо продолжал открывать дверь, не обращая внимание на жуткие звуки, пока я не закричала, умоляя его остановиться. Одним мощным движением граф захлопнул дверь.

Уже готовясь ко сну, я услышала в коридоре громкий голос.

— Прочь, прочь! Еще не пришло ваше время! Завтра, завтра!

В ответ раздался знакомый мне холодный серебристый смех. Я сразу вспомнила о событиях той ночи. Завтра! Завтра я обещана на растерзание этим ведьмам!

Позже.

Легкий стук в дверь нарушил мой сон. Неужто уже пробило полночь и настало то обещанное ужасное «завтра»? Граф в своей ужасной силище колотил в дверь совершенно иначе, а значит, за дверью меня ждали мои мучительницы.

Стук повторился, и я спустилась с постели и отворила дверь. На пороге стояла одна из женщин, светловолосая. Она поприветствовала меня кивком головы, но не двинулась с места, даже не попытавшись зайти в мою комнату.

— Завтра тебе уготовлена смерть, — сообщил такую ужасную новость чарующий голос. Но благо я слышала их разговор, а потому угроза ее меня не испугала.

Я лишь кивнула.

— Я в долгу перед тобой. Не за спасение, но за сочувствие. Такие, как мы, такие, как граф, не ведают ни любви, ни счастья, ни сочувствия. Но чувство долга еще помнят наши холодные сердца. Мои сестры не хотят убивать тебя, но не больше. Я помогу тебе. Завтра. — Каждое слово будто бы с трудом давалось моей гостье, словно давно разучилась она говорить по-человечески, чаще довольствуясь редкими фразами да животными рыками. А может, так тяжелы были для сердца злодейки слова любви и искренности.

Она ушла, оставив меня в смятении и томительном предвкушении завтрашнего дня.

30 июня.

Я на день пережила страшную дату, но, думаю, это будет моя последняя запись. У меня нет доверия к обещанию, данному мне светловолосым монстром.

Граф меня не будил, и, воспользовавшись этим, я с самого утра бросилась к входной двери. К моему удивлению, она оказалась заперта, хотя еще вчера, казалось, и вовсе не имела замка. Меня охватило дикое желание найти ключ. Теперь-то я знала, где искать графа, а ключ от двери должен быть при нем. Я снова разделась и, не обращая внимания на холод, высунулась в окно.

Как я и думала, он, как и в тот день, лежал в ящике с землей в глубине старой часовни. На этот раз рядом я увидела крышку и приготовленные гвозди. Ящик был готов к отправке.

Граф выглядел моложе, чем я его запомнила, седые волосы потемнели, а на щеках появился румянец. Отвращение одолело меня. Это чудовище напиталось жизнью и собиралось ехать в мою родную Англию!

Но у меня не было времени предаваться отчаянию, я обязана была найти заветный ключ. Я без стыда начала обшаривать холодное тело, но так ничего и не нашла. Я отстранилась от графа в желании найти какое-нибудь оружие, чтобы навсегда покончить с этим кошмаром. И тут граф снова посмотрел на меня со всей своей нечеловеческой ненавистью. Теперь я точно была уверена, что он меня видит. Граф с ужасающей ловкостью извернулся, приподнявшись в своем ящике, и схватил меня за руки. Я закричала.

— Нет, нет, нет! — нежно рассмеялась светловолосая ведьма, волшебным образом выступая из теней часовни, — ты обещал ее нам. Она наша. Отдай ее мне сейчас же.

Она прижалась ко мне, с явным наслаждением втянула воздух и с силой, странной для столь хрупкого тела, увлекла меня к окну. Граф послушался ее слов и отпустил мои руки. Не помню, как мы вернулись в мою комнату. Тепло и свет моего убежища словно очаровали меня, и когда я обернулась, желая поблагодарить свою спасительницу, той не было рядом.

Замок меж тем наполнился шумом сборов, кто-то прибивал крышки ящиков, кто-то носил тяжести, повсюду раздается топот и скрежет замков. Резко, пока я писала эти строки, всё стихло.

Не знаю, поможет ли ведьма мне еще раз. Не думаю, что это приятно ее натуре. Сдержит ли она обещание не причинять мне вред? Сможет ли сдержать? Не думаю, что стоит уповать на ее милосердие, когда она уже вернула терзающий ее долг. Мне нужно спасаться самой! Я уже не раз преодолевала эти старые стены, теперь мне лишь нужно спуститься еще ниже, захватив с собой обувь и платье. Если получится, я выберусь из этой ловушки. Если нет — прощайте мои дорогие! Прощай, Мина!

Часть 2. Дневник Мины Мюррэй

Письмо мисс Мины Мюррэй к мисс Люси Вестенра

9 мая.

Дорогая Люси!

Прости, что так долго не писала тебе. Свои редкие свободные часы я провожу в волнениях о нашей дорогой Джейн. Уверена, ты тоже места себе не находишь, ведь наша бедняжка там совсем одна. Потому спешу сообщить тебе: Джейн прислала мне короткую записку из Трансильвании. И хоть я рада, что ей доведется увидеть чужие страны и что ее поездка проходит хорошо, но всё же волнуюсь.

Моё сердце успокаивает лишь одно — наше соглашение. Мы придумали шифр, которым в самом обычном письме Джейн сможет рассказать мне об опасности так, что никто другой, кто захочет злонамеренно прочитать его, не увидит ничего, кроме невинной болтовни двух подруг. Конечно, Джейн мастерски владеет стенографией, а я старательно обучаюсь этому ремеслу, но неизвестные знаки могут вызвать подозрение, и такое письмо может и вовсе не дойти ко мне.

Только прошу тебя, не думай, будто мы столь хитроумны, что сами придумали такой план. Я узнала об этом способе от одной юной леди, которой я как-то давала частные уроки и чья подруга отправилась обучаться в закрытый пансион.

К счастью, им не выдалось повода использовать шифр для просьбы о помощи, но он дарил моей знакомой юной леди уверенность, что ее подруга не пишет о кознях одноклассниц или грубостях учителей не из страха, что письма будут вскрыты, а потому, что ничего плохого в действительности не происходит.

Подобная уверенность успокаивает и меня.

Ох, мне