– Быть может…

Когда поезд прибыл в Кале и аргентинцы пришли за чемоданами, они не застали уже своего обаятельного собеседника.

Но едва они раскрыли свои баулы, как до них дошло, что незнакомец сказал им сущую правду. Это был Фантомас!

Все ценные вещи, которые были у них в чемоданах, действительно испарились!

Море было очень неспокойным. Большой корабль «Король Эдуард», хоть и оснащенный паровыми турбинами, сильно качало. А вместе с ним и многочисленных пассажиров на его борту. Корабль отдал швартовы в Кале и направился в Дувр только после длительных переговоров с экипажем.

Фантомас находился на корабле, но его бы уже не узнал никто из тех, кто был с ним в поезде. Он покинул первый класс и устроился на нижней палубе, сменив элегантное платье на поношенную одежду. Густые фальшивые усы совершенно изменили его лицо.

Опершись на перила, Фантомас созерцал высокие пенистые волны. Время от времени ветер швырял ему в лицо крупные соленые брызги, но разбойник не обращал на это никакого внимания. Недалеко от него держался Горелка, которого качка мотала из стороны в сторону. Красавчик и Адель распростерлись на мотках каната, мертвенно-бледные, неимоверно страдая от морской болезни.

Напрасны были попытки Горелки помочь им, микстура из язвенника оказалась бесполезной; желудки у несчастных свело от жестокого расстройства.

Нечувствительный к качке Фантомас с приближением английского берега давал своим подручным последние указания.

Безучастный к мучениям Красавчика, он тряс его за плечо.

– Ты все понял, дуралей? – бурчал он. – Хочу, чтобы ты выполнил мои приказания абсолютно точно, как только причалим в Дувре. Если ты что-то перепутаешь и если что сорвется по твоей вине, то поплатишься!

Зеленее, чем волна, которую разрезал нос парохода, Красавчик выдавил из себя, икая:

– Понял, шеф, понял. Делайте со мной что хотите, но еще двадцать минут на этих проклятых качелях – и я сдохну, у меня вываливаются все внутренности!

Адель, лежа на палубе, лепетала в свою очередь:

– Вот беда! Чтобы я еще когда-нибудь поехала на таком корыте… Я уж лучше вернусь в Пантрюш на поезде, чем отправлюсь на корм селедке. К черту эти морские прогулочки!

Фантомас презрительно взглянул на нее, пожал плечами и обернулся к Горелке, который, борясь с бортовой качкой, пытался сохранить равновесие. Его, по крайней мере, не рвало.

– Ты запомнил свою роль? – спросил хозяин. – Попытайся сыграть чисто. Когда причалим, ты поддержишь Адель и сойдешь с корабля вместе с ней. Номер вашего купе в поезде – 367, вы супруги Дюран, понял?

Фантомас смерил с головы до пят нескладного и расхлябанного на вид громилу:

– Постарайся походить на добропорядочного человека, – сказал он, – а не на шпану. Поправь галстук, причеши волосы, застегни жилет на пуговицы.

Горелка, хотя его и качало, стал приводить себя в надлежащий вид.

Прозвучал протяжный звук сирены. Красавчик вскочил на ноги:

– Неужто приехали? – спросил он.

Молодой разбойник вздохнул с облегчением. Он увидел причалы Дувра, к которым «Король Эдуард» уже приближался.

Турбины были остановлены, элегантный пароход скользил медленно по спокойной воде внешней гавани – аванпорта. Слышны были сигнальные звонки, различные устные команды. Потом последовало несколько легких толчков, и корабль замер вдоль длинного причала, построенного из камня и способного противостоять штормам с запада.

Прямо на причале стояли красные вагоны. Пассажиры, потрепанные и бледные, поспешили к поезду. Фантомас, который медлил еще, с насмешливой улыбкой проводил взглядом своих соседей по поезду, молодую даму и двух аргентинцев, с облегчением почувствовавших снова твердую землю под ногами. Вид у них, надо сказать, был прежалкий.

Между тем Фантомас перестал заниматься ими и сел тоже на поезд. Когда он тронулся, покидая причал и въезжая в Дувр, разбойник увидел в окно вагона среди прочих людей, оставшихся у корабля, своих трех сообщников.

«Все идет как по маслу», – решил он.

Довольный, Фантомас занял свое место в купе, устроился поудобнее и закрыл глаза.

Было около девяти часов вечера. Красавчик, говоривший прекрасно по-английски, подошел к служащему порта:

– Скоро ли ожидается судно из Бельгии?

– Да, сударь, – ответил служащий, – бельгийский корабль должен прибыть через полчаса, причем из Антверпена, а не из Остенде. Это из-за забастовки, которая, похоже, грозит перекинуться и в другие места…

Служащий был явно расположен продолжить свои разглагольствования, но Красавчик повернулся к нему спиной и поспешил удалиться.

Через полчаса он вернулся на причал, но узнать его теперь было невозможно. Красавчик стал совершенно неотличим от толпы носильщиков в форменной одежде, которые стояли в ожидании бельгийского парохода у легких мостиков. По ним пассажиры обычно спускались с корабля.

Носильщиков требовалось в порту много, и профессия эта была весьма выгодной. Кроме того, им полагалось полное обмундирование. У носильщиков, приписанных к Дуврскому порту, были темно-синий френч и украшенная медным номером форменная фуражка.

Красавчик надел именно такую форму.

Что он задумал?

Издалека послышался сиплый гудок, показались два дрожащих огня, которые быстро приближались. Затем между двумя причалами появилась темная громада, а на причалах все внезапно засуетились.

В Дуврский порт прибыл бельгийский пароход. Вместо прежней тишины раздавались приветственные возгласы и короткие слова команды.

Начальник порта сообщал через рупор капитану корабля, где ему следовало бросить якорь. Весь в соленых брызгах бурного моря, послушный корабль медленно скользил к своему причалу.

Видно было, как тихо и равномерно вращался в воде корабельный винт. Ему вторил зеленый паровоз, который пыхтел и шипел, собираясь вскоре повезти в красных вагонах пассажиров с бельгийского корабля в Лондон.

Как только корабль встал у причала, был перекинут первый мостик на палубу. Сразу же по нему на борт судна устремились носильщики.

Одним из первых среди них был Красавчик, сердце его сильно колотилось в груди. Он думал: «Лишь бы эта посудина не вышла обратно в море. Я достаточно кормил рыб сегодня днем, как-то не хочется вечером снова…»

Но Красавчик волновался зря. Судно освещалось теперь ярким электрическим прожектором, прикрепленным к самой высокой мачте, а палуба качалась не больше, чем твердая земля.

Пассажиры были разбиты после трудной переправы с материка. Носильщики предлагали им наперебой свои услуги.