– Ну что за бред!

Арсений не дал мне договорить. Шагнул и поцеловал в лоб. Я ухватилась пальцами за его подтяжки.

– Не уходи. Я хочу, чтобы ты остался. Всё ерунда, стечение обстоятельств, всё это прошлое…

– Прошлое? Ты лицо своё видела? Там, в кафе, я ещё подумал, что случилось, какое лицо у тебя! Почему ты не сказала мне об этом раньше?!

– Пожалуйста. Не уходи. Давай ляжем в постель, всё пройдёт…

– Я не хочу оставаться. Пусти меня. Я позвоню.

– Когда?

– Сегодня, завтра, послезавтра. Когда-нибудь.

– Не пущу. Я хочу, чтобы ты был со мной.

– Пусти. Да отпусти же меня!

Я разжала пальцы. Арсений посмотрел в зеркало. Повернул замок и вышел.

Я снова слушала эту ужасную перекличку дверей. Потом вернулась в комнату, отнесла на кухню поднос с чашками. Помыла, расставила всё по местам. За окном рассветало, я слышала гудение редких машин и шорох шин по асфальту. Кто и куда торопился в такую рань, в выходной? Я вернулась в комнату и забралась под одеяло. Хмель ещё выходил, я долго не могла согреться. Не надо было говорить Арсению про Дениса. Сколько времени молчала и всё-таки выдала. Не надо было говорить. Если бы я раньше ушла из кафе. Если бы он сразу ушёл. Оставил бы меня одну, и завтра я, может быть, была бы здоровой. Во всяком случае, у меня были бы силы притворяться. За ночь и утро… да, за ночь и утро я бы собралась. Зачем он не ушёл и всё спрашивал и спрашивал? Стечение обстоятельств. Вся жизнь – стечение обстоятельств. Это как-то принимаешь, когда много работы, и с этим даже можно заснуть, особенно если открыть окно и подышать воздухом. На особые случаи есть снотворное. Но утром, на рассвете, смириться со стечением обстоятельств – выше сил, отпущенных слабому существу из плоти и крови. Не потому ли самоубийцы выбирают это время? На стыке ночи и нового дня…

Я набрала номер Арсения. «Аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия сети». Приятный женский голос. Словно насмешка над горячей пульсацией, где рука с телефоном. Прости меня, абонент. Прости меня, Арсений. Только бы ты вернулся домой целый и невредимый. Только бы ты был жив и здоров…

Я вспомнила, как Арсений танцевал в кафе, и вдруг почему-то, по какой-то подлой ассоциации мне вспомнилось, как мы с Денисом целовались под яблоней, под тёплым летним дождем. Вокруг текли ручьи, на нас не было ни одной сухой нитки, и, когда мы отстранялись, чтобы посмотреть друг на друга, на носах повисали капли. Мы сплелись в одно целое, тёплое и мокрое, и целовались. «Ты моя живая вода, – сказал мне тогда Денис, – ты та, что всегда…[1]» И, помолчав, добавил: «Завтра мы купим зонт…»

В воскресенье вечером мне пришлось выпить снотворное, и на работу я проспала. Проснувшись, я вышла на улицу и увидела, что наступил отличный день. Солнышко щадило, дул тёплый ветерок, и на глазах распускалась сирень. Она была белая и сиреневая; лет пять назад кто-то из градоначальников постановил посадить на улице кусты сирени, и теперь они были повсюду. Я прошла квартал пешком, нюхая воздух, а мимо текли люди с утренними лицами, запахами, с разными биографиями, и, развлекаясь, я отгадывала имена людей; понаблюдала, как выгружают лоток с мороженым, как его подключают к сети ближайшего магазина, как продавщица надевает фартук и наколку. Когда всё было готово, я купила пломбир и съела его, стоя в густом аромате сирени. Пломбир тоже был отличный. Я дождалась троллейбуса и доехала до работы, разглядывая ускользающие отражения в стекле.

На работе пришлось написать объяснительную, из которой следовало, что я только что освободилась из рабства зубной боли. Мне пришло в голову, что в этом есть какая-то логика, – в том, что в качестве объяснения я выбрала зуб. Я стала беззуба: слаба, подвержена эмоциям. А зубы и вправду пора лечить.

Я взяла у вахтёра ключ и поднялась в кабинет. Стол Яна стоял необитаемый, на столешнице нежилась солнечная полоса. Новенький стол, он напоминал памятник безвременно ушедшему. Вторая коллега загорала в Турции. Ближайшие недели мне предстояло провести в одиночестве.

Включив компьютер, я налила себе кофе и с головой ушла в работу. Перед обедом ко мне заглянули две дамы из соседнего отдела. Они приглашали в столовую. За оставшиеся до обеда минуты я несколько раз набрала номер Арсения. Вечер субботы оставил во мне неприятный осадок нелепости, настолько же случайной, насколько и непредсказуемой. Я не могла придумать, что можно было сказать или сделать в тот вечер иначе и почему всё обернулось так, как обернулось. Странным образом во мне, как заноза, засела обида на Арсения, даже, пожалуй, не обида, а её тень. След от занозы – какая-то пустяшная обида, и звонила я не потому, что хотела слышать Арсения, а потому лишь, что мне надо было убедиться, что с ним всё в порядке. Телефон Арсения не отвечал.

Я закрыла кабинет и спустилась в столовую. Дамы стояли в очереди. Увидев меня, они замахали руками. Обе были намного меня старше, и мне было не очень понятно, почему они приглашают меня с собой обедать. Дамы любили посплетничать, и за обедом я узнавала о том, куда обращён взор начальства. В общем, это было небесполезно, да и дамы довольно приятные. После того как я внятно оборвала попытку расспросить меня о личной жизни, они стали даже ещё приятнее.

– Вот и весна пришла, время огородов. У вас есть дача, Маша? – спросила меня Ирина Ивановна.

– Нет.

– Но, наверно, у ваших родителей есть дача? – задала вопрос Ирина Петровна.

– Нет.

– И вы не планируете купить дачу? Или сад? – поинтересовалась Ирина Ивановна. – Мы с мужем, как только поженились, сразу задумались о том, чтобы купить дачу недалеко от города. Своей дочери я тоже купила дачу после её свадьбы. Так хорошо иметь клочок земли, где можно укрыться от городской суеты!

– Я не устаю от города.

– Вот выйдете замуж, и тогда вам непременно захочется сменить обстановку, – пообещала Ирина Петровна. – Чтобы выезжать с мужем на природу или сад-огород разводить. Так приятно вырастить что-то своими руками! Увлечение, оно и от грустных мыслей отвлекает, и силы даёт, и радует. Вот увидите!

Мы поели и поднялись к себе на этаж. До конца обеда ещё оставалось время.

– Пойдёмте к нам, попьём чая, – пригласила Ирина Петровна. – У меня недавно был день рождения, остались конфеты, ещё что-то… Пойдёмте.

Я отказалась, сославшись на то, что у меня ноет лунка удалённого зуба, вернулась в кабинет и набрала номер театра «Пилигрим». Вежливая девушка, чей голос напомнил «Аппарат абонента выключен», сказала, что Арсений с утра был на репетиции. Это успокаивало. Жив, здоров и невредим мальчик Вася Бородин.

Вторую половину дня я работала не отвлекаясь. За десять минут до конца рабочего дня раздался звонок. Ника Голубева собственной персоной ждала меня в кафе напротив Управления.