сперва нужно проснуться», — заметила девица назидательно. Тут Нед расхохотался и, судя по звукам, все они до сих пор не успокоились.

— Глупая болтовня, она не стоит того, чтобы ты расстраивался, но Неда действительно лучше услать прочь. Что до «этой девицы», от нее вряд ли удастся избавиться, ибо тетушка от нее без ума, да и Нед с Беллой тоже, а кроме того, она прекрасно ладит с девочкой. Отошли Неда, тогда все будет хорошо, — посоветовала Люсия, глядя на Ковентри: он стоял в лунном свете снаружи, у самого окна, возле которого она сидела; выражение его лица странно переменилось.

— А за меня ты не боишься? — спросил он с улыбкой, будто стыдясь своей вспышки.

— Нет, а ты сам? — На лице ее мелькнуло беспокойство.

— Не позволю я этой шотландской ведьме себя околдовать. Разве только пением, — добавил он и снова зашагал по террасе, ибо Джин разливалась соловьем.

Когда песня закончилась, Джеральд отдернул занавеску и отрывисто спросил:

— Нужно кому-то что-то привезти из Лондона? Я туда завтра еду.

— Удачной поездки, — небрежно обронил Нед, хотя обычно перемещения брата вызывали у него живейший интерес.

— Мне многое нужно, но я должна сперва спросить маман. — И Белла начала составлять список.

— Вас не затруднит отправить письмо, мистер Ковентри?

Джин Мюир повернулась на вращающемся стуле у пианино и бросила на него холодный внимательный взгляд, который всякий раз его озадачивал.

Он поклонился и произнес, будто бы обращаясь ко всем:

— Я еду с первым поездом, так что все поручения прошу передать сегодня.

— Тогда пойдем, Нед, дадим Джин возможность написать письмо.

И Белла увела сопротивляющегося брата из комнаты.

— Я отдам вам письмо утром, — сказала мисс Мюир, и голос ее по неведомой причине дрогнул; судя по выражению лица, она пыталась совладать с каким-то сильным чувством.

— Как вам угодно.

И Ковентри вернулся к Люсии, гадая про себя, кому собирается написать мисс Мюир. Брату он не стал раскрывать, зачем едет в столицу — из страха, что после его слов разразится та самая катастрофа, которую он пытался предотвратить. Что до Неда, жившего теперь будто бы во сне, то он, похоже, вовсе забыл о существовании Джеральда.

Ковентри с нетипичным для него проворством на следующий день проснулся в семь утра. Люсия подала ему завтрак, а когда он вышел распорядиться насчет экипажа, по лестнице спустилась мисс Мюир, очень бледная, с припухшими веками (после бессонной ночи в слезах, заключил Джеральд) и, вложив ему в ладонь изящный конвертик, торопливо произнесла:

— Оставьте это, пожалуйста, у леди Сидни, а если увидите ее, скажите: «Я все помню».

Его поразила странность ее слов и поведения. Взгляд невольно переметнулся на письмо, и рядом с адресом Ковентри прочитал имя молодого Сидни. Тут же осознав свою ошибку, он торопливо произнес: «Всего хорошего», — засунул письмо в карман и оставил мисс Мюир стоять — одну руку она прижала к сердцу, другую простерла перед собой, будто пытаясь забрать письмо.

На всем пути в Лондон Ковентри не мог забыть едва ли не трагическое выражение лица девушки, оно преследовало его оба дня в столице, проведенные в непрестанной суете. Дело по устройству Неда в полк стремительно ускорилось, поручения Беллы были выполнены, любимые матушкины лакомства припасены, куплен и подарок для Люсии, которую семья назначила ему в спутницы жизни, поскольку выбрать кого-то самостоятельно он ленился.

Письмо Джин Мюир он доставить не смог: леди Сидни уехала в свое сельское имение, дом оказался заперт. Джеральда очень занимало, как гувернантка воспримет эту новость и, вернувшись из поездки, он вошел в дом совсем тихо. Все разошлись по своим комнатам переодеться к ужину, за исключением мисс Мюир, которая, как ему сообщила служанка, прогуливалась в саду.

— Очень хорошо, у меня для нее новости. — И, развернувшись, молодой хозяин, как его называла прислуга, устремился на поиски. Нашел он ее в дальнем уголке, она сидела одна, в глубокой задумчивости. Услышав шаги, встрепенулась, на лице мелькнуло сперва удивление, потом удовлетворение и, встав, она поманила его к себе едва ли не с пылом. Сильно удивившись, он подошел и протянул ей письмо, сказал любезно:

— Сожалею, но доставить его оказалось невозможно. Леди Сидни в деревне, а посылать по почте без вашего дозволения я не решился. Я поступил правильно?

— Совершенно правильно, благодарю вас. Так куда лучше.

И с явным облегчением на лице разорвала письмо на мельчайшие клочки и развеяла их по ветру.

Изумившись сильнее прежнего, молодой человек хотел уже было уйти, но тут она произнесла тоном то ли мольбы, то ли приказа:

— Прошу вас, задержитесь. Мне нужно с вами поговорить.

Он остановился, глядя на нее с явным удивлением, ибо щеки девушки внезапно залились румянцем, губы задрожали. Длилось это лишь миг, потом к ней вернулось самообладание. Жестом пригласив его присесть на скамью, на которой сидела раньше, она осталась стоять и произнесла тихо, торопливо, голосом, полным боли и решимости:

— Мистер Ковентри, я хотела поговорить с вами, с главой семьи, а не с вашей матушкой, о чрезвычайно прискорбном событии, случившемся в ваше отсутствие. Сегодня заканчивается мой месячный испытательный срок, матушка ваша желает, чтобы я осталась, я и сама желаю этого всей душой, потому что здесь хорошо, но долг мне не велит. Прочитайте — и вы сами все поймете.

Она вложила ему в руку торопливо нацарапанную записку и внимательно следила за ним, пока он читал. Она увидела, как он вспыхнул от гнева, закусил губу, нахмурил брови, потом напустил на себя несокрушимую надменность, поднял глаза и крайне язвительно произнес:

— Для начинающего неплохо. Мальчик владеет красноречием. Жаль, что оно растрачено втуне. Позвольте спросить, ответили ли вы на эти излияния?

— Да, ответила.

— И что теперь? Он умоляет вас «бежать с ним, разделить превратности судьбы, стать его ангелом-хранителем до конца дней». Вы, полагаю, согласны?

Ответа не последовало: стоя перед ним, мисс Мюир смотрела на него с выражением гордого терпения, как человек, который ожидает упреков, но не собирается — из чувства собственного достоинства — на них отвечать. Ее манера себя держать произвела на него нужное впечатление. Ковентри кратко спросил, уже без всякой издевки:

— Зачем вы мне это показали? Что я могу сделать?

— Показала, чтобы вы поняли, насколько серьезны намерения «мальчика» и насколько сильно мое желание ничего не скрывать. Брату вы можете помочь наставлениями,