— Да, вы, — говорю. — Кто вам дал это платье? И откуда у вас чужой паспорт?

Варвара молчит, опустив глаза, и нервно теребит край скатерти.

— Где вы познакомились с этим человеком? — настойчиво спрашиваю я. — Рассказывайте, Варя. Сейчас самое лучшее для вас все рассказать.

— Нечего мне рассказывать, — наконец выдавливает она из себя. — Дура. Заработать хотела. Вот и все.

— Нет, не все. Кто этот человек?

— А я знаю? Встретились…

— Как встретились?

— Он за мной в метро увязался. Слово за слово. В кафе пригласил. Обходительный…

— Как его зовут?

— Михаил Семенович.

«Не иначе как наврал», — решаю я. Такой не назовет свое настоящее имя первой встречной.

— Опишите мне его, — говорю.

Варя начинает припоминать внешность своего нового знакомого. Да, это тот самый тип, все сходится.

— Где он живет? — спрашиваю я на всякий случай.

И Варя неожиданно сообщает:

— Тут, недалеко. На Плющихе.

— На Плющихе? — недоверчиво переспрашиваю я. — Это он вам сказал?

— Да нет. На такси меня вечером домой завез. А потом, я слышу, говорит водителю: «Теперь на Плющиху».

— Когда же он вам платье передал?

— Вчера.

— Сказал, чье платье?

— Сказал. Сестра прислала продать. Из другого города. Пятьдесят рублей обещал. И паспорт ее дал. «Чтоб, — говорит, — шуму потом не было».

Я понимаю, почему он так щедро решил с ней расплатиться. Ведь платье оценили всего в семьдесят рублей. Он затянуть ее хочет, привязать к себе. Расчет тут примитивный и точный. Понял, кто перед ним.

— Дура я, дура, — горестно произносит Варвара.

— Как же он деньги у вас получит? — спрашиваю.

— Обещал позвонить.

— Куда?

— На работу. Куда же еще?

— Ну вот что, Варя, — говорю я наконец. — Вам уже ясно, надеюсь, что он вор. Самый обыкновенный вор, хотя и обходительный. Платье это краденое. И вы пытались его сбыть.

— Что ж теперь будет, господи? — упавшим голосом спрашивает Варвара.

— А будет то, что мы с вашей помощью его задержим. Обязательно с вашей помощью, — подчеркиваю я — Потому что, если мы поймаем его сами, тогда… он, пожалуй, успеет еще немало бед причинить. И это тоже будет на вашей совести.

Я не хочу и не могу ей что-нибудь обещать за помощь. Не могу потому, что это не от меня зависит. Хотя преступление ее, конечно, невелико. Но решать тут должен наш Кузьмич А не хочу я ей ничего обещать потому, что нельзя, чтобы она подумала, что я ей какую-то лазейку предлагаю или, еще хуже, сделку. И я рассказываю про ту актрису. Даже еще подробнее, чем Светке. И вижу, как Варвара кусает губы.

Неожиданно она говорит:

— Ну что у меня за несчастливая жизнь такая? Почему я все в грязи да в грязи? Почему я отмыться не могу?

И тогда я ей говорю про Пашку, про те его слова о ней. Я их, конечно, неточно передаю, я их смягчаю, но смысл остается тот же.

— Вот почему он не пишет. Целый год, — тихо, словно про себя, говорит Варвара, задумчиво глядя куда-то в пространство. — Теперь понятно.

Она сидит у стола очень прямо, плотно сжав колени и бессильно уронив на них руки. Такой она мне нравится больше, чем веселой.

— Напишите ему сами, — говорю я. — Напишите все как есть.

— Не умею я так писать.

— Все равно. Как умеете. Он ведь вас любит. Я знаю.

— Любит он… Водку он жрать любит.

— То другой Пашка любил, — твердо говорю я. — А этот…

И я рассказываю ей все, что знаю о сегодняшнем Пашке, о том, как он вкалывает там, в колонии, как держит слово.

Варвара молчит. Теперь, пожалуй, ей можно дать подумать.

Я украдкой смотрю на часы. Мне пора. И я говорю:

— Давайте, Варя, условимся. Только твердо. Вот мой телефон, я вам его сюда запишу, — и вырываю листок из своей книжки. — Когда он вам позвонит и вы условитесь о встрече, скажете ему, что платье продано, мы его все равно уже конфисковали, вы сразу звоните мне. Если меня не застанете, позвоните по номеру дежурного, — я и его записываю на листке. — Дежурный будет в курсе дела.

Она молча кивает в ответ.

— Смотрите, Варя, — предупреждаю я, — не подведите меня. Я вам верю. А главное, не подведите себя, не подведите Пашу. Я ему тоже напишу. И мы оба будем на вас надеяться. Из грязи всегда можно выбраться, Варя. Надо только твердо решить.

— Что я, не понимаю…

— Вот и прекрасно.

Мы прощаемся. Я ее предупреждаю, чтобы она была осторожнее с этим типом. Хотя я еще не знаю, на что он способен. Это я узнаю чуть позже.

Когда я приезжаю к себе в отдел, меня встречает озабоченный дежурный.

— Где ты пропадаешь? — сердито спрашивает он. — Тут тебя обыскались. Федор Кузьмич уже выехал. И группа тоже.

У меня что-то обрывается в груди.

— Куда они выехали? — спрашиваю.

— Убийство. В гостинице.

— Убийство?! — не веря своим ушам, переспрашиваю я.

— Да, да. Твой сотворил. Забрался в номер, а тут… В общем, поезжай немедленно, — приказывает дежурный. — Я тебе сейчас машину дам.

Я мчусь в гостиницу. Машина несется так, словно мы гонимся за кем-то или кого-то можно еще спасти. Всю дорогу меня бьет озноб, и я курю сигарету за сигаретой. Неужели он пошел на убийство? Как это случилось? Других мыслей у меня сейчас нет.

Вот и гостиница. Взбегаю по лестнице. Пустой коридор. Сюда никого посторонних не пускают. На площадке стоит милиционер. Показываю удостоверение и бегу по коридору. У закрытой двери номера, это номер «люкс», тоже дежурит милиционер. Снова вытаскиваю удостоверение. В этот момент дверь открывается, и я сталкиваюсь с Игорем.

— Приехал, — озабоченно говорит он.

Игорь, как всегда, в черном костюме и в черной водолазке. Галстуков он не признает. Невысокий, плотный, с ежиком темных волос и чуть приплюснутым носом. Он всегда ироничен, но в отличие от меня скуп на слова.

Я захожу. Номер большой. Просторная передняя и целых три комнаты. Прямо передо мной гостиная, слева спальня, справа кабинет, все двери распахнуты настежь. Кузьмич в гостиной, я слышу его хрипловатый прокуренный бас. За круглым полированным столом сидит знакомый следователь из прокуратуры. Здесь же работают эксперты, фотограф. Сквозь открытую дверь в спальне я вижу нашего врача, Зинаиду Федоровну, она в белом халате, склонилась над одной из постелей. С ней рядом еще какая-то женщина, тоже в халате. Остро пахнет лекарством.