— Варю?.. — Он чуть помедлил, но все-таки решился: — Ну давай, коли надо.

Открывается дверь. На пороге стоит здоровенный рыжий парень, без пиджака, галстук набок съехал. Глаза у парня чуть осоловелые, сразу видно, выпил. Эх, Варвара, Варвара…

Между тем парень, набычившись, стоит в дверях, смотрит подозрительно, даже враждебно. Что ж, конечно, не очень вовремя я пришел. Но отступать уже поздно, да и незачем.

— Так, — спрашиваю, — и будем стоять? Варя-то где?

Этот парень мне ни к чему. Я бы другого тут хотел встретить, если уж на то пошло. В этот момент появляется и Варвара. На ходу двумя руками поправляет свои роскошные черные волосы.

— Здесь я, — говорит. — Чего мне прятаться?

С вызовом говорит, дерзко и улыбается ослепительной своей улыбкой. Узнала меня, конечно.

— Что ж, — говорю, — в дом не приглашаете.

— Незваный гость… — смеется. — Ну да заходите, раз пришли.

Парень недовольно засопел, но посторонился и за мной дверь на все замки запирает. В комнате относительный порядок: успела, видно, все прибрать. На столе всякая закуска стоит, но ни бутылок, ни рюмок не видно. Тоже, конечно, прибрала. Горит свет, душно, накурено.

Варвара с виду нисколько не смущена, держится свободно и чуть насмешливо. Выдержке ее позавидовать можно, ведь догадывается, конечно, что не зря я пришел.

— Присаживайтесь, — говорит. — С чем пожаловали? Толик, — обращается она к парню, — подай гостю стул вон тот.

Толик нехотя выполняет ее приказ и сам тоже садится, стул жалобно скрипит под его тяжестью. Парень, между прочим, явно не Спиноза, соображает туго и в ситуации никак разобраться не может: тяжкая работа мысли явно отражается на его круглом обветренном лице. Ну что ж, соображай, милый, соображай, это иногда полезно.

Я прошу разрешения закурить, потом говорю:

— Вот был недалеко, зашел проведать. Как, думаю, живет наша Варя.

И тоже ей улыбаюсь.

— Хороша Маша, да не ваша, — хмуро басит Толик.

Он горит желанием выкинуть меня за дверь. Вполне понятно. Пришел какой-то пижонистый парень и ведет себя так, словно он сто лет Варвару знает. А знать Варвару и не крутить с ней — это у Толика в голове никак не укладывается. И потому он начинает ко мне задираться. Его, наверное, парни побаиваются, силища-то в нем бычья. Вот он и привык полагаться на нее. Тем более что ничем другим природа его, к сожалению, не одарила.

— А сам ты кто? — усмехаясь спрашивает он.

— Знакомый, — говорю.

И мы с Варварой обмениваемся понимающими улыбками. Это Толику уже совсем не нравится. Он угрожающе заявляет:

— Я, учти, и не таких, как ты, отваживал.

— Сиди уж, — обеспокоенно вмешивается Варвара. — Наговоришь тут на себя.

Но Толик понимает ее так, что она считает его пустым хвастуном, и решает показать свою мужскую твердость.

— Так что давай уматывай, пока цел, — говорит он.

Меня такой Оборот дела вполне устраивает. Ведь если дойдет до конфликта, то Варвара будет, конечно же, на моей стороне. Не дурочка она, чтобы из-за этого битюга со мной ссориться. Да и не очень-то она его высоко ставит, как я вижу. Ну а сделать он со мной вряд ли что сумеет.

— Зачем же мне уматывать? — простодушно удивляюсь я. — Кто первый пришел, тот пусть первый и уматывает.

— Ха! — довольно хлопает себя по коленям Толик.

Он, видимо, решил, что теперь все ясно и можно приступать к знакомой работе. И вдруг рявкает, наливаясь краской:

— А ну встань!

Толик встает сам и надвигается на меня. Намерения у него, видимо, самые решительные.

— Сиди, говорю, — напряженным тоном приказывает Варвара. Но уже поздно.

— Толик вышел из повиновения, в нем уже взыграли инстинкты. Он заносит надо мной свой пудовый кулак. Физиономия у него зверская. Он в этот момент, кажется, убить может, а уж искалечить — это безусловно.

Но я довольно точно уклоняюсь вместе со стулом от его удара. Кулак Толика со всего размаха врезается В угол спинки, она трескается. А Толик воет от боли. Теперь он уже ничего не соображает, ярость бушует в нем.

— Остановись, дурень! — кричит Варвара, взвизгивая от страха.

Но Толик ничего не слышит и слепо кидается на меня. Для драки это, между прочим, самое худшее состояние. Он не успел подскочить ко мне, как я уже был на полу вместе со стулом, и, споткнувшись об него, Толик тоже летит на пол. На рассеченной щеке его выступает кровь. Он ошеломленно приподымается, рукавом растирает кровь, заметив ее, рычит и снова кидается на меня. Варвара визжит уже в голос.

Действительно, Толик, окончательно озверев, хватает со стола нож. И тогда бью Толика я, не поднимаясь с пола, ногой. Это, конечно, не смертельный, но жестокий удар, и я редко к нему прибегаю. Но сейчас не до шуток. Вскрикнув, Толик валится на пол. Я не спеша поднимаюсь.

Варвара приходит в себя и с отвращением кричит ему:

— Проваливай отсюда! Чтоб глаза мои тебя больше не видели!

И кидает ему пиджак. Толик наконец поднимается. Вид у него жалкий. Он с ненавистью смотрит на меня, но снова кинуться уже нет сил, да и страшно. А Варвара, окончательно осмелев, толкает его в спину, и Толик тяжело направляется к двери, волоча за собой по полу пиджак.

Эта победа меня не радует, мне лишь противно, так противно, что я на минуту забываю, зачем сюда пришел, и порываюсь тоже уйти. Возвращается Варвара. Она не смотрит в мою сторону и устало говорит:

— Вы уж извините. — Она вдруг улыбается: — А Толик ведь за милицией собрался бежать.

Я холодею. Только этого еще не хватало. Я на минуту представляю себе, как ляжет на стол Кузьмича рапорт о моей героической схватке, и мурашки бегут у меня по спине. Ведь я Кузьмичу ничего не сказал о своем визите, не получил от него санкции на это, а между тем ввязался в драку и чуть не искалечил человека. И никакое свидетельство Варвары тут не поможет. Я грубо нарушил служебную дисциплину.

— Ну и что, побежал? — спрашиваю я, с трудом сохраняя спокойствие.

— А я ему сказала, что вы сами из милиции, — смеется Варвара. — Ох и рожа у него стала, вы бы видели. — И раздраженно заключает: — А ну его! Думать о нем не хочу! Вы только… — она виновато смотрит на меня, — если можно… Паше не пишите. Я этого на порог больше не пущу.

— Ладно, — говорю, — условились.

А сам чувствую, как гора у меня сваливается с плеч. Нет, я, конечно, ничего не скрою от Кузьмича. Но одно дело доложить самому, а другое…

— Вот что, Варя, — уже совсем другим тоном, деловито и спокойно говорю я. — Скажите мне, чье платье вы вчера сдали на комиссию?

— Я?..

Для нее мой вопрос полнейшая неожиданность, и застает он ее врасплох. Она еще не успела прийти в себя, она совсем не готова вести такой опасный разговор и сейчас совершенно растеряна.