увидите главу семейства, его супругу, трех дочерей и внуков сидящими на корточках, с красными рожами и голыми задницами, под той самой яблоней, будь она неладна, в надежде, что именно это д–мо принесет им долгожданную славу.О ВДОВСТВЕ

Не раз меня спрашивали, почему я по-прежнему вдов. Не проще ли, говорили мне, взять жену?

На это можно ответить, что я уже дважды был женат, обеих жен горячо любил и обеих горько оплакивал. Нередко вспоминаю я сладкие уста Джулии и пышные формы Ханны, и хотя обе они умерли молодыми, старость пошла бы им к лицу, и мы счастливо дожили бы до преклонных лет, сравнивая наши болячки и недуги.

Однако оплакивать усопшую подругу не то же самое, что желать новой. Помона – моя возлюбленная. Не раз в плотоядном взгляде вдовы из Олбани или одинокой фермерши видел я желание меня укротить. Но способна ли та, чью грудь не пронзал штык, напитавшийся сладостью осеннего пепина, понять мою страсть?

И все же я не могу не поделиться некоторыми соображениями относительно холостяцкой жизни и матримониальных соблазнов.

Молодой человек, подыскивающий жену, поступит разумно, занявшись выращиванием яблок. Откройте любое предание – и вы заключите, что любезнее всего женскому полу рыцарь. Что ж, я сам был солдатом, и мне хорошо знаком застенчивый взгляд, коим провожают из-за приоткрытых занавесей проходящий мимо полк, но, поверьте, ничто так не разжигает женское воображение, как яблоки. Разве случайно изображают художники malus domestica[12] в качестве запретного плода, искусившего Еву? Разве не была сама Ева черенком от Адамова ребра?

Я приехал в эти края пятидесятилетним стариком и далеко не красавцем. Время отметило морщинами мой лоб, подбородок снабдило парочкой приятелей, а ноздри с ушами щедро укутало шерстью против зимней стужи. И все равно в первый же год служанка моей соседки В., отведав яблок с нашего дерева, предложила помочь мне с уборкой урожая, а оказавшись в моем саду, все порывалась пощекотать меня и несколько раз повторила, что могла бы забраться на лестницу, если бы я ее подержал, но я не соглашался, зная, какое меня ждало зрелище, взгляни я наверх.

Сколь бы ни был велик соблазн, на первое место я всегда ставил сад. Забавлялся ли я с кем-нибудь? Быть может, но разбалтывать ничего не стану. Мне известны слухи о том, каким путем я получил черенки Пармена полосатого миссис Киркпатрик, охранявшей прославленные яблони своего покойного супруга. Ни единым словом не запятнаю я репутацию этой почтенной дамы; магия рощи да не покинет ее пределов.

О ВОСПИТАНИИ ДОЧЕРЕЙ, О СУДЕ ПАРИСА И О ТОМ, КАК ВСЕ МОГЛО СЛОЖИТЬСЯ

Трудились мы не покладая рук: Мэри бдительно оберегала сад от мародеров, Элис бережно раскладывала плоды, чтобы не помялись. В разгар зимы, однако, работы немного и остается лишь петь песни да рассказывать истории. Мэри и Элис (вместе почти что malus!) никогда не уставали слушать, как ежик носит яблоки на иголках или как пеликанша поит птенцов сидром из своего кожистого мешка. А сколько раз поведывал я им легенду о садах Геры, где росли золотые яблоки (свадебный подарок Геи), охраняемые Гесперидами и стоглавым драконом! С изумлением слушали мои девочки о двенадцатом подвиге Геракла – похищении трех яблок, – который олени тут повторяют каждый день.

Но больше всего полюбилась им легенда о суде Париса, ее переложил я замечательнейшим образом и свое трактование советую всем, кому по нраву сочные мифы.

В честь свадьбы Пелея и Фетиды устроен был пир. Все боги Олимпа участвовали в нем, не пригласили одну лишь богиню раздора Эриду, и, оскорбившись, метнулась она с небес на землю и бросила на свадебный стол яблоко, на котором было написано TEI KALLISTEI – “Прекраснейшей”. Тотчас возник спор между Герой, Афиной и Афродитой, ибо каждая считала, что яблоко должно достаться ей, и вскоре Зевс так утомился от их ругани, что велел Гермесу перенести всех трех на гору Иду, чтобы рассудил их пастух Парис.

Гермес притащил к Парису бранившихся женщин, протянул ему яблоко и шепнул, что должен он выбирать.

Тут я переводил взгляд между своими дочерями – семилетними малышками, девочками десяти лет, юными девицами двенадцати. Я вертел перед ними Осгудское чудо и протягивал сперва одной, затем другой (иметь любимчиков родителю не пристало). “Tei kallistei!” – говорил я, и каждая тянулась к яблоку, восклицая: “Я прекраснейшая! Я!” Но всякий раз я отдергивал руку, как, вероятно, это делал Парис, когда богини толкались и пихались, предлагая ему свои легендарные дары: славу, империю, красивейшую из смертных.

“Что же он выбрал?” – спрашивал я, как спрашиваю нынче вас, мой читатель: что – kleos, tyrannos, eros[13] – выбрали бы вы?

– Елену! – отвечали мои девочки, ибо они знали эту историю, знали о похищении и о последовавшей войне. Но в глазах у них плясали огоньки.

Ведь знали они и другое: моя легенда не такова.

– А вот и нет! – отвечал я и откусывал кусок от Осгудского чуда. – Наш Парис выбрал яблоко.

О ЗАГАДКАХ

Еще одно милое моему сердцу занятие – это сочинять загадки, и некоторые мои творения, как мне сказали, известны на всю округу. Поскольку нельзя надеяться, что дети сохранят их для потомков, здесь я прилагаю свои любимые:

Зеленый бок,Один волосок,В мороз мрачнеет, на солнце краснеет.(Ответ: яблоко!)МужичокДержится за сучок,На ветру качается красный толстячок.(Тоже яблоко.)Глаз без лица,Кожа без руки,Мясо без костей,Детишек не родит,Пока в землю не угодит.(Эта загадка малышам не по нраву,зато у меня она любимая.Ответ: снова яблоко.)

А в этих говорится о течении времени:

На заре белое,Днем зеленое,Ввечеру красное,В смерти бурое.

и

Понюхаем в апреле,Откусим в сентябре.Придет Дед Мороз,И будемПить его в декабре.

Яблоко и яблоко! Энн с Рамболдом считают, что последнюю не должно рассказывать тем, кто еще не созрел.

ПРЕДАНИЯ О ЯБЛОКАХ И НОВЫЕ ТОЛКОВАНИЯ

Не только у греков с яблоками связаны предания. В Старой Англии издавна повелось, чтобы каждый год в двенадцатую ночь после Рождества молодые люди ходили в сад с чашей горячего сидра и поливали им корни деревьев, дабы улучшить урожай.

К обычаю этому я всегда относился с сомнением, ибо не доказывает ли Осгудское чудо, что никаких обрядов не требуется? Сама выросла моя яблоня, сама давала плоды, и никакие бражники не окропляли ее подола. Однако я помню тот день, когда впервые увидел ее и вдохнул терпкий дух гниющих паданцев, что лопались под моими ногами. Не тот же самый ли это обряд? Не окропляет ли яблоко яблоню? Не взяты ли все наши обычаи из природы? А какое подношение оставили вы, мой друг? Почему бы каждому из нас не помочь соседу – если не яблоком, то словом