«Зайка»! «Рыбонька»! Конец! Все эти твари сбились в кучу и подохли! Я Егор! Егор Кузьмич! Господин Рабкин! Муж! Супруг! Никак иначе!

У Фаины высохли слезы, и она достойно ответила своей второй половине, которая совсем обнаглела:

– «Господин Рабкин»? «Егор Кузьмич»? Ну, тогда я Фаина Борисовна, царица всего Земного шара и его окрестностей!

Впервые за долгие годы брака супруги поругались с пламенной страстью. Конечно, они и раньше скандалили, куда ж без этого. Но обычно ссора продолжалась минут пять, потом Егор убегал в супермаркет за пирожными, Фаина заваривала чай, вытаскивала заныченную бутылку коньяка. Пара садилась за стол, мирилась, потом шла в спальню. Но в этот раз все пошло не так. Муж не отправился в кондитерскую, Егор просто замолчал. Жена подождала некоторое время и улыбнулась:

– Что-то чаю хочется.

– Вода в кране, – буркнул супруг, – хоть обпейся.

– Я бы от пироженки не отказалась, – совсем уж откровенно высказалась прекрасная половина брачного союза.

– Кусок торта желаешь?

– Очень, – кивнула Фая.

Рабкин стукнул кулаком по подоконнику и толкнул речь. Он сообщил супруге, что та превратилась внешне в свинью, противно на такую смотреть, не то что в постель с ней ложиться. А по характеру Фаина – прямо теща крокодила, которая довела его до инсульта, а на его похоронах прямо на гробе сплясала мазурку. Жена сначала оторопела, но через несколько коротких секунд к ней вернулось умение выражать мысли словами:

– Мазурку я способна отчебучить. И ни один крокодил от меня живым не уйдет, если посмеет нахамить. А ты – голимый фазан!

Ну почему сравнение с красивой птицей оскорбило Егора? Рабкин молча ночью убежал из дома. Фаина потом увидела его только на работе. Хотела поговорить, но мужчина не пожелал вести разговор, произнес:

– Не роняй своего достоинства. Не беседуй с голимым фазаном.

– Это я на нервяке сказала, – прошептала супруга. – Думаешь, приятно слышать, что ты теща крокодила? В запале много чего наговорить можно.

– Не хочу с тобой жить! – отрезал супруг.

Фая вцепилась в рукав его рубашки.

– Да почему? Ну повздорили!..

– Ты жирный стог сена, выглядишь намного старше своего возраста, одета хуже чучела! На голове десять лет один причесон – «нестриженая овца»! Где маникюр? Педикюр? Почему у меня в постели бройлерная курица в ночнушке фасона «последняя ночь мумии»?

– На себя глянь! – вскипела Фаина. – Сам-то не юный принц на белом коне! Одна лошадь без седока до моей половины кровати добредает, да и то раз в месяц на две минуты.

– Не нравлюсь тебе? – тихо осведомился Рабкин.

– Нет! – взлетела на помеле Фаина. – Разве приятно общаться с тухлым, наглым кроликом?

– В чем дело тогда? – рассмеялся муж. – Живи как хочешь. А я уйду к той, которая меня ценит. Она молодая, стройная. Сегодня отправляюсь в командировку, вернусь – подам на развод.

Фаина замолчала, потом прошептала:

– Он ушел! Телефон отключил! Что за задание, где он – понятия не имею.

– Ясно, – кивнула я.

– Знаешь, – продолжила заведующая архивом, – думаю, Егорушка погорячился. Или эта шалава на него приворот сделала. Он мне нахамил в коридоре, я заплакала тихо, без звука. И муж вдруг меня обнял, к себе прижал, потом оттолкнул и ушел. Он меня пожалел, не все потеряно. Поэтому решила, приведу себя в порядок, и Егор точно вернется. В салоне, куда вместе ходили, много чего наобещали, но после того визита только сильнее жрать захотелось. Вот тебе красивые волосы сделали.

– Их нарастили, – призналась я. – Не знаю, что случится, когда голову помою, сейчас душ в шапочке принимаю… Приехали. Куда дальше?

Фая вынула телефон.

– Пешком мимо кривой березы до кладбища. Видишь, вон там машины стоят, народ собирается? Пошли, Карагандин Минарьевич опоздавших до занятия не допускает.

Мы пошагали через лес. Когда он внезапно закончился, перед нами открылось кладбище. Перед входом переминалась с ноги на ногу небольшая группа полных тетушек, один дядька, похожий на колобок, и высокий, черноволосый, стройный, если не сказать тощий, мужчина.

– Еще три минуты, Фаина, и вы бы опоздали, – с укоризной произнес он и улыбнулся, глядя на меня. – Кто с вами?

– Подруга, Таня, – прошептала Рабкина, – тоже не худенькая.

– Она не внесла деньги на строительство нашего центра здоровья, – протянул дядька, имя которого я вмиг забыла.

Вроде Караганда! Человека зовут как город? Почему нет? У некоторых родителей случается замыкание электросетей в мозгу, и они тогда начинают чудить. Странно, что в паспортном столе согласились так зарегистрировать младенца мужского пола. Но в жизни много необычного и необъяснимого. Да и конверт с приятно шуршащим содержимым творит чудеса.

– Сейчас скинет, – пообещала Фая. – Только тут интернета нет.

– Уж сколько раз становился жертвой обмана, – тихо пробурчал Караганда, – а не потерял веру в людей. Отправьте завтра. Итак, объясняю. Если кто-то умер, что надо сделать?

– Похоронить его, – робко произнесла одна из тетушек.

– Верно, – потер руки Караганда. – С едой так же. Сейчас совершим обряд упокоения хавки, и вы начнете худеть! Пошли.

– Куда? – на всякий случай уточнила я.

– К месту, которое станет могилой аппетита! – уточнил наш предводитель. – Если сомневаетесь, то до свидания. Один отрицательно настроенный элемент, и ничего не получится. Более того, от присутствия одного критикана вы захотите жрать еще сильнее.

Вся компания недобро посмотрела на меня.

– Таня верит в психологию, – затараторила Фаина. – Нефиг на нее коситься. О себе подумайте!

– Стоп! – воскликнул Караганда. – Шагаем вперед, прекращаем друг на друга гавкать.

Мы двинулись по узким тропинкам между оградами. Интересно, почему на Руси всегда прячут могилу за заборчиком? Покойного никто не унесет. Боятся, что уволокут надгробие? Так памятник утащить непросто, да и нет на большинстве погостов дорогих монументов.

В полной тишине мы добрались до нужного места, и Караганда скомандовал:

– Ставьте поклажу, приступаем!

После того как сумки очутились на земле, присутствующие взялись за руки, начали ходить вокруг них, исполнять песню: «Отрекаюсь от еды, хороню ее. Забываю про еду, зарываю навсегда, уходи, еда, не возвращайся никогда».

Глава двенадцатая

Не знаю, сколько времени мы кружили вокруг поклажи. В конце концов даже я устала. Остальные участники мероприятия побледнели и выглядели плохо.

– Хорошо, – наконец-то сжалился над всеми вожак. – Теперь надо отобрать то, что подарим лесным духам, а презенты кладбищенским оставить здесь.

Все открыли свои торбы и уставились на психолога.

– Хлебобулочные изделия, кроме кексов, пирогов и пирожных, адресованы феям погоста, – заявил Караганда. – Все остальное загружайте в мой автомобиль – отвезу завтра в сакральное место, куда вам доступа нет.

Я окинула взглядом снедь. Бедные феечки, им только батоны да ржаные «кирпичи». Зато лесным духам и красная икра, и черная, и сыры, и колбасы, и шоколадные конфеты, и много чего вкусного. Мне стало смешно. Ай да психолог! Интересно, он все продает какому-то магазину? Или лично съедает деликатесы? Хотя, если посмотреть на тощую фигурку дядьки, его никак нельзя заподозрить в обжорстве! Но, может, у душеведа глисты?

Я кашлянула.

– Уважаемый Караганда, вы полагаете, духи всем этим полакомятся?

– Нет, – улыбнулся дядька, – они не употребляют земную пищу. Но очень любят почет, уважение и приношение им жертв. Завтра совершу в нужном месте обряд, потом еда отправится к детям-сиротам.

Я улыбнулась.

– Давайте помогу вам, поеду с вами в интернат. Вместе быстрее справимся.

– Спасибо, – быстро поблагодарил Караганда, – но я привык все делать самостоятельно. И вы отреклись от жратвы, следовательно, не имеете возможности к ней прикасаться.

– Почему? – удивился толстый дядька.

– Потому что вы прокляли то, что притащили с собой, – ласково сообщил психолог, – все это теперь для вас ядовито.

– А-а-а, – протянула Фаина.

– Погодите, – нахмурилась брюнетка, – очень важный вопрос возник. Предала анафеме булочки с маком. Отравлены только те, которые прибыли на кладбище?

– Нет, – разочаровал ее Караганда, – теперь ни на одну выпечку с таким наполнением вам даже смотреть нельзя.

– А у меня кусок осетриночки! – испугалась блондинка. – У вас шнурок развязался! Не упадите.

Караганда сердито произнес:

– Даже не думайте никогда о данной рыбе.

Он наклонился и начал завязывать шнурки. Я увидела у него на мочке длинный тонкий шрам. Отметина выглядела так, словно от ушной раковины отрезали кусок, а потом пришили его на место.

– Коньяк! Вот беда! – подпрыгнул толстяк. – Расколдоваться можно?

Караганда молчал.

– Начинай немедленно обратный процесс! – покраснел Гаргантюа[3]. – Думал, ваша психология охватывает лишь то, что я притащил.

– Тогда смысла в проклятии нет, – на мой взгляд, разумно высказался мошенник.

Мужчина нахмурился.

– Начинай расколдовывание.

– Не получится, – отказался Караганда, – процесс необратим.

– Вся жизнь без коньяка? – побагровел клиент. – Да как тебе этакое в голову взбрело?

– Сами хотели похудеть, – отбил атаку Караганда.

– От выпивки жир не растает, – встала на сторону дядечки брюнетка.

– Во-первых, это не так, а во-вторых, к алкоголю закуска всегда идет, – рассмеялся «шаман». – Говорю еще раз: то, что