вперед, второй назад, и уехали. И такси ушло. Да ты с Сонькой побеседуй, она все выложит, язык без привязи, этот хмырь главный точно Ваньку знал, прямиком к его машине направился, да и Ванька сразу окошко открыл.

— Ну, спасибо, мужик, ох, как помог! Ну и глаз у тебя острый! А словесный портрет этих иностранцев сможешь дать?

— Водителя — нет, он из машины не выходил, остальных — запросто. Да я на вашего брата пять лет отпахал, выдрессировали… И можешь не предупреждать, о нашем разговоре — никому!

— Благодарствую, коллега! — шутливо козырнул Михаил Анатольевич и направился в ГАИ.

Там его уже ждал таксист.

— Ты номер случайно не запомнил?

— Вот как раз случайно запомнил — 27–48, а мне именно 27-го сорок восемь исполнилось. А буквы не запомнил, врать не стану.

Обеденный перерыв звал Михаила Анатольевича в пельменную, но он еще в ГАИ выписал данные на все посольские машины с номерами 27–48.

— СМЕРТЬ АНДРЕЯ ПЕТУНИНА

Никита Кораблев вообще-то был больше человеком дела, бумажки любил средне, если не сказать, что не любил совсем, хотя именно это иногда помогало — будучи добросовестным и ответственным, он старался выполнить неприятную задачу тщательно, но быстро. Получив папку с документами по поводу гибели Андрея Петунина, мужа Марии Александровны, он сразу нашел фамилии военных, с которыми уехал врач: майор Кошкин Анатолий и сержант Копылов Василий. Затребовав их личные дела, Никита попросил скопировать фотографии.

Казалось бы, основная задача выполнена — можно ехать к Марии Александровне и предъявлять ей фотографии для опознания журналиста, но уже упомянутая добросовестность заставила его просмотреть и другие документы. Из медицинского заключения Кораблев выяснил, что Петунин не был убит осколком снаряда, он даже не был смертельно ранен: Андрей умер от потери крови. Врач отмечал, что, если бы раненый был доставлен в госпиталь в течение часа, его жизни ничего бы не угрожало.

С этого места Никита стал вчитываться в документы еще тщательней. Из рапорта майора Кошкина следовало, что машина попала под обстрел в трех километрах от госпиталя и была разбита, увидев, что Петунин убит, а сержант Копылов ранен, майор решил вернуться в госпиталь за помощью. На допросе на вопрос, как получилось, что ему потребовалось два с половиной часа, чтобы преодолеть три километра, Кошкин сообщил, что был контужен, однако медицинская справка факта контузии не подтверждала, хотя и не отвергала ее возможность. Рапорт сержанта Копылова иначе обрисовывал ситуацию: сержант был ранен в плечо; увидев раненного Петунина, он попытался одной рукой перетянуть его и свою раны, потом оглянулся в поисках майора, но того не было. Поняв, что один он Петунина до госпиталя не дотащит, Копылов бросился в госпиталь, но сильное головокружение — вероятно, от потери крови — не позволило ему бежать. Он добрался до госпиталя через час после обстрела. Протокола допроса сержанта в папке не оказалось. Последний документ говорил об отставке майора Кошкина и об отправке старшего сержанта Копылова в Москву на долечивание.

— А Кошкин-то крыса… — поморщился Никита и поехал показывать фотографии Марии Александровне. Та ни в Кошкине, ни в Копылове журналиста не опознала.

— Нет, он совсем не похож, гораздо моложе обоих и лощенный такой… Знаете, он на хорька похож… — Мария запнулась. — А вот этого, помоложе, я в госпитале видела, он ранен был. Хороший парень, настоящий…

— СУДЬБА ПЕТРА МОЛОХОВА

У Костика результатов почти не было — дело Петра Молохова, мужа Анастасии Молоховой и отца Веры, ему не дали. Он получил только краткую выписку, из которой следовало, что собкор Молохов по заданию редакции отправился в некую деревню готовить репортаж и не вернулся. Деревня была сожжена напалмом, тело Петра Молохова не обнаружили, точнее, не смогли опознать. Но его гибель считалась более, чем вероятной.

Симонов позвонил в отдел и Павел Петрович пообещал позвонить «наверх» и попробовать добраться до дела Молохова, а пока велел Косте ехать на квартиру к детективу Капустину. С обыском у Николая он справился быстро — спартанский человек был этот детектив. Самый важный результат — черный блокнот, в котором Николай вел записи по своим расследованиям. Весь его Симонов прочесть не успевал, но на одной из последних страниц нашел запись ««В.С.П. — «Дж. Бонд» 20 тыс. дол. Молохов. Грязно. Пусть сам. Но дол. пополам недурно… решить».

— А ЕСЛИ ОН ЖИВ?

Сам же Корнецкий решил заскочить в редакцию к Анастасии Андреевне — она, как и обещала, нашла странные анонимки.

Они были действительно странные, эти три анонимки:

«Что, тоскуешь без мужа? А он, небось, траур по тебе не носит. Ну, ничего, найдем мы его, отольются ему твои слезки»; «Настена, ты Петьке передай: найдем мы его, ему напалм кремом для загара покажется»; «Не забыла мужику своему привет от нас передать? Так и скажи — товарищи велели готовиться в последний путь». Было в этих письмах что-то пугающее, «товарищи» явно считали, что Петр Молохов жив.

Анонимки начали приходить около года назад, раз в два месяца приблизительно, но последние полгода не появлялись. Корнецкому вспомнился доклад Симонова и подумалось: «Ведь тело-то Молохова не нашли, да и дело его почему-то засекречено… Дыма без огня не бывает, что-то тут не так…»

— ТАК ВОТ, ЧТО ПРОПАЛО

Вернувшись в ОПОП, ПэПэ размышлял над новой информацией. В потайном кармане, который Пискунов заметил на брюках Пономаренко, лежал целофановый пакет, а внутри — украденные у Красавиной документы и фотография. Значит ли это, что люди, похитившие физрука, искали не их? Или искали их, но не нашли?

Корнецкий пошел к медэкспертам, хотя, честно говоря, очень не любил посещать эту часть здания. Не то, чтобы сотрудники были несимпатичные люди, наоборот, но чувство, что он ничего не понимает в том, что здесь делают, угнетало его и давило на самолюбие.

— О, Павел Петрович, какими судьбами? Не часто Вы нас балуете своими визитами, — приветствовал его начальник лаборатории.

— Скажите, а Пономаренко не пытали? Не может быть, что у него хотели что-то узнать, но не сумели?

— Абсолютно исключено. Пономаренко выстрелили в голову с близкого расстояния, никаких следов пыток мы не нашли, пара синяков не в счет. Скорее, не у него хотели что-то узнать, а не хотели, чтоб мы у него что-то узнали. Видите, его даже не обыскивали, иначе легко обнаружили бы конверт, просто получили от него то, что им было нужно, и пристрелили, за ненужностью, избавились от лишнего свидетеля.

«Значит, похитителей интересовал только тот пакет, который им передавал Пономаренко. А конверт он взял у Ольги Александровны