договоренности незыблемы и даже смерть не является поводом для их нарушения. Тем более, если они касаются войны и мира в моей собственной семье.

Демка махнула рукой.

— Да не воюю я больше с тобой. Так-то…

Аид вопросительно приподнял брови, скрестив руки на груди.

— С чего вдруг такие перемены?

Деметра с трудом сделала шаг, и я подставил ей руку, чтобы она могла опереться на нее.

Но Демка только покачала головой и медленно опустилась на ступеньку дворца.

— Слушай, ну ты же умный парень, — проговорила она, с укором глядя на Аида. — Вот представь, что ты — отец дочери.

Тот с каким-то странным выражением лица хмыкнул.

— Легко представляю.

— Ну и как, с большой радостью ты отдашь ее в жены кому-нибудь из своих братьев?

Аид с возмущением нахмурился.

— Это еще зачем?..

— Вот и я о том же, — мрачно кивнула Демка. — Это. Еще. Зачем. Не самая дружелюбная у тебя семейка, ты уж прости. Я от нее бежала куда подальше, теряя тапки. Что Зевс, что Посейдон — те еще извращенцы и кобели. И с чего бы мне радоваться, что их третий братец-некрофил с ярко выраженными признаками аутизма в обход меня получил разрешение на брак с моей дочерью у ее отца? Может, ты и правда самый нормальный и порядочный среди них всех, но поверить в такое непросто. Но все меняется, Адик. Я теперь езжу не только на быках, Верхний мир приказал долго жить, боги умирают, и вообще все вокруг перевернулось вверх дном. Хочешь — верь, хочешь — нет, но враждовать с тобой я больше не хочу. Так что заканчивай выпячивать свое уязвленное достоинство и давай просто поговорим. Тем более, нам есть что обсудить. Идет?

Лицо Аида посветлело.

Он вздохнул. Устало снял с головы корону, вытер ладонью лоб.

— Хорошо бы, — искренне сказал он.

И тут откуда-то издалека донесся громкий вой, достойный собаки Баскервилей.

Я поднял голову и осмотрелся.

Живыми глазами мир Аида выглядел несколько иначе, чем когда я посещал его в качестве тени. Как ни странно, теперь все вокруг казалось каким-то не совсем настоящим, призрачным. Очертания холмов, побережье реки, редкие силуэты человеческих душ, решивших потусить на природе — все не имело четких очертаний и будто плыло. Отдаленные участки и вовсе покрывал густой красный туман.

Вот из него-то, как из-за занавеса, и вынырнул Цербер. Несколькими нереально гигантскими прыжками он подлетел к нам, щерясь всеми тремя головами и роняя пену с клыков.

— Спокойно, свои! — скомандовал Аид псу, и тот замер на месте, недовольно ворча. — Спокойно, я сказал…

— Ой, какой злобняша! — широко улыбнулась Демка и бесстрашно протянулась к Церберу.

Тот озадаченно выпучился на ее ладошки, синхронно склонив на бок все три головы. Руки Деметры мягко легли ему на широкую грудь и начали решительно чесать.

Пес застыл. Натянулся стрункой, задрав свои головы, прикрыл глаза…

— Не порть мне собаку! — нахмурился Аид.

— Да ладно, от одного почесывания… — начала было возражать Деметра, но тут шерсть на груди Цербера вдруг посветлела и завилась в колечки. — Ой… — пробормотала она, виновато покосившись на зятя.

— Просил же ничего не трогать, — вздохнул Аид, оттягивая за ошейники две Церберовские головы, в то время как третья упорно продолжала подставляться под ласку.

— Вот тебе и хмурый Цербер, — улыбнулся я.

— В этом вся наглядная суть взаимоотношений мужчины и женщины, — хмуро проговорил Аид, легким пинком отгоняя пса в сторону.

— Что сила женщины — в ласке? — спросила Деметра.

— Что руки-то вы тяните к Церберам, а потом из них норовите болонок сделать… Ну что, отдохнула? Тогда пойдем внутрь.

— А чего ты, кстати, прямо из комнаты портал не открыл? Не удобно же было, наверное, в одних трусах из спальни на улицу выбегать, — заметила Демка.

— Ну, тут такое дело… — нехотя ответил Аид. — Сифу будить не хотел. Она сейчас в холле спит. Как и я, собственно…

Я невольно покосился на белую кудрявую грудь Цербера и улыбнулся. Да уж, в каждом из нас есть что-то белое и пушистое. Хоть самое маленькое пятнышко. Даже если ты — царь подземного мира.

И это — нормально.

На то мы и живые, чтобы иметь слабости.

А вот Деметра не стала умиляться героичности зятя.

— Так, я не поняла. Ты беременную богиню в холле поселил? Среди сквозняков и уличной пыли? Совсем с ума спятил, ты бы еще ей коврик под дверью постелил!

И тут тяжелые двери дворца открылись, и на пороге мы увидели Персефону. С красно-черными волосами и коротком кружевном халатике.

И никакого арбуза вместо талии.

— Мама⁈ — воскликнула Сифа, по-детски прижав руки к груди. — Так значит, мне не приснился твой голос, это и правда ты?

Демка всхлипнула.

— Девочка моя… — она сначала протянула руки навстречу дочери, а потом отпрянула, уставившись на ее плоский живот. — Погодите-ка…

Сифа обняла Демку и звонко поцеловала в щеку.

— Пойдем скорее внутрь, я тебе все покажу!

Она схватила мать за руку и потащила по ступеням наверх.

Мы с Аидом поплелись следом.

Стоило только нам оказаться в холле, как все сразу стало понятно.

Посреди зала располагалась колыбель. Ядрено-розовая, как мультипликационный поросенок, с бантиками и рюшами, и тонким пологом.

Вокруг колыбели сияли защитные круги разных цветов. Весь пол был усыпан крошечными метелками из трав, в воздухе колыхались гирлянды из перьев, бумажных амулетов, цветных ленточек с хитрыми узелками и птичьих лапок. А под лестницей самым неожиданным образом расположилась кровать, на которой, судя по всему, царственная чета и предпочитала спать, карауля младенца.

Сифа повела Демку прямо к ребенку, не переставая улыбаться и щебетать о своем о женском. А мы с Аидом остановились недалеко от дверей.

Я озадаченно осмотрелся и спросил:

— Не понял, ты боишься какой-то угрозы со стороны других богов? Или что все это значит?

— Наша Макария — не простой ребенок, — кивнул он в сторону колыбели. — Ее энергия раскрылась в полную силу сразу после рождения. Можешь себе представить, на что способна богиня с сознанием младенца?

Тем временем женщины уже вытащили бедное дитя из колыбели, агукая на все лады.

— Данечка, ты только посмотри, какая прелесть! — воскликнула Деметра, оборачиваясь ко мне с ребенком на руках. — Только сюда не подходи,