Боги, пиво и дурак. Том 9

Пролог

Она вошла в шатер, громыхая латами.

Ни грамма изящества. Широкие плечи, как у мужчины. Лицо, с которого, к счастью, воды не пить.

Но зато светлая голова и преданное сердце.

Из всех своих многочисленных детей Зевс любил ее больше всех.

— Прости, что без доклада, но это срочное, — отчеканила Афина, замирая перед троном великого громовержца.

По сравнению с тем величественным креслом, что стояло в Верхнем мире, это был просто резной стул. Но сейчас не время для показной роскоши.

— Ничего, — устало отозвался Зевс. — Проходи, садись. Рассказывай.

Он отложил в сторону письмо, которое успел прочитать уже несколько раз в надежде, что сумеет в тех же словах увидеть какой-то новый смысл.

Бросив взгляд на свою руку, нахмурился.

От копья и меча на ладони виднелись мозоли.

Из-за безумного решения Сотота они потеряли не только абсолютное бессмертие. Но и свою неуязвимость.

Божественные тела теперь покрывались волдырями от укусов насекомых, болели от избыточных нагрузок и нуждались в постоянном уходе.

Изменения происходили медленно и для большинства неприметно, но тенденция была очевидна. Кое-кто в лагере даже начал регулярно употреблять пищу. Это помогало быстрей восстанавливаться.

Совсем как смертные.

Афина рывком выставила перед отцом стул и села, по-мужски расставив колени.

— Они вернулись. Все. И Сет с Фортуной вместе с ними.

Зевс приподнял серебристые брови.

— Вот как? Значит, им все-таки удалось… Сотот, надо полагать, покровительствует им?

— Похоже на то, — кивнула Афина. — Однако смертный сразу же по прибытии покинул город.

Зевс хмыкнул.

— Любопытно… И куда же он направляется?

— Это мне не известно.

Громовержец погладил мозолистой ладонью подлокотник, выбирая правильные слова, чтобы задать один интересующий его вопрос. Но сделать это так, чтобы предмет вопроса не выглядел очень уж важным для него.

Но Афина была достаточно умна, чтобы не заставлять отца спрашивать лишнее.

— Он едет с небольшой группой смертных, Арахной и госпожой Деметрой, — не моргнув и глазом, сообщила она.

Зевс удовлетворенно кивнул, одобрительно взглянув на дочь. Вздохнул.

— Та женщина и мужчина из донорского мира, которых ты отыскала месяц назад. Они все еще у тебя? — спросил он.

— Нет, я отправила их в общину Гефеста в целях безопасности. Но могу послать за ними в любой момент.

Зевс кивнул.

— Хорошо. Тогда сделай это. И давай попробуем пригласить нашего героя на беседу. Если я все правильно о нем понимаю, при таких условиях этот человек не откажет нам.

— А если откажет? — без обиняков спросила Афина.

— Тогда отрубим голову мужчине и отправим в подарок. И повторим приглашение.

— Слушаюсь, — отчеканила Афина и поднялась со своего стула.

Она направилась было к выходу из шатра, но на полпути остановилась и обернулась.

— Лучше спрошу это заранее. На тот случай, если вдруг что-то пойдет не так. Я должна знать. Он сам и сопровождающие его лица. Насколько они неприкосновенны?

Лицо Зевса стало недовольным.

Обычно, когда великий громовержец смотрел на кого-то с таким выражением, этот кто-то испуганно просил прощения за дерзость, спешно раскланивался и убирался восвояси.

Но не Афина.

Она выдержала взгляд отца, и ни один мускул не дрогнул на ее некрасивом холодном лице. И молча ждала ответа.

— Даниила из «Парящего грифа» и госпожу Деметру я бы предпочел увидеть живыми, — нехотя сказал, наконец, Зевс, поднимаясь со своего места.

— Но, если придется выбирать между тем, чтобы сохранить жизнь им обоим, или же упустить, что мне следует выбрать? — не унималась Афина.

Зевс нахмурился. Высокий лоб промеж бровей рассекли две мрачные морщины, похожие на шрамы. В глазах блеснул ослепительно-белый всполох.

— Смертный должен оказаться в моих руках любой ценой, — медленно проговорил он.

Глава 0

Я иду в тот гаремник, которого нет

Фансервис для любителей гарема и тех, кто ждал страстей погорячее. Филлер как есть )))

К счастью, благословение Фортуны на этот раз сработало, как надо: Мойры построили ловушку таким образом, чтобы в случае необходимости обновлять или подправлять ее, и в пещере имелось начертание, открывающее дорогу на поверхность.

Я помню, как наступил на пылающий символ на каменистом полу, отметив про себя, что изображение здорово напоминает фигу, и в следующее мгновение очутился в узком земляном коридоре.

Не понял.

Получается, эти начертания в некотором смысле заменяют порталы, перенося с места на место? Ничего себе открытие. Надо над ним хорошенько помозговать.

Я немного подождал Оракула, но почему-то протобог не торопился появляться. Хотя, может, у начертания просто приблизительная область действия, и бедняга материализовался в какой-то другой точке этого коридора?

Я несколько раз окликнул его, но в ответ услышал лишь эхо.

Поколебавшись, двинулся вперед.

Коридор тянулся по прямой с небольшим уклоном, так что я постоянно поднимался немножечко в гору.

Наконец, впереди забрезжил дневной свет.

Ура, наконец-то!

От радости у меня открылось второе дыхание, и я чуть ли не бегом ломанулся навстречу свободе из этого узкого кошмара клаустрофоба, похожего на бесконечную кишку.

И что примечательно — прямую.

Очутившись снаружи, я в предвкушении свежести глубоко вздохнул наземного воздуха…

И закашлялся от набившегося в нос песка.

Медленно осмотревшись, я аж присел от изумления.

Потому что передо мной простиралась бесконечная прерия.

— Кар-р-р! — крикнул пролетавший мимо ворон, видимо офигев от того факта, что кто-то живой стоит столбом посреди этой равнины.

Перекати-поле, весело подпрыгивая, пронеслось мимо меня в сторону, и я невольно повернул голову следом за ним…

И увидел дом.

Вот просто дом посреди прерии. Добротный такой, из белого камня.

Но я уже видел и перекресток среди деревьев в лесу, и дом Деметры, парящий в пустоте. И, наверное, вообще не удивился бы, если бы не одно «но».

Над дверями висела неоновая вывеска. Она весело переливалась ядовито-зелеными оттенками, постепенно превращаясь в ядрено-розовый и высветляясь в канареечно-желтый.

Вывеска гласила: «Гарем».

Что, блин?

Какой еще нахрен гарем? И чей он?

Неоновая вывеска вдруг погасла. Лампочки, толкаясь и наползая друг на друга, как майские жуки, шустро перестроились и снова зажглись.

«Твой» — гласила вывеска.

Я протер глаза.

Так, я что, в очередной