а то еще убьет тебя ненароком. Правда, хорошенькая?..

Эм. Хорошенькая?

Личико мелкой было сморщенным и почти таким же розовым, как ее колыбель. На неровной черепушке иглами дикобраза топорщились редкие черные волоски. Глазки зловеще светились красными огонечками. А еще левая рука девочки выглядела так, будто ее позаимствовали у какого-нибудь эфиопского малыша, в то время как правая казалась выпачканной золотой краской.

— Да, красавица! — ответил я Демке, широко улыбаясь. И тихо спросил Аида: — Я не понял, это поганый Нетфликс и сюда добрался, или у тебя реально были негры в роду?

— Она — богиня легкой смерти и кармического перерождения, — ничуть не удивившись моему вопросу ответил тот. — Одной рукой она забирает душу из тела, а другой вселяет в новое тело.

— Вот это я понимаю — гены сработали! — ахнул я.

Аид усмехнулся.

— Это уж точно… Главное, чтобы отца без работы не оставила, когда вырастет. А то будут души прыгать из тела в тело, минуя мое царство. Не хочешь прогуляться?

Глядя на то, как Деметра с Персефоной бурно обсуждают проблему грудного вскармливания и понимая, насколько мы лишние на этом празднике вновь народившейся жизни, я с превеликим удовольствием согласился.

Не привлекая к себе внимания, мы потихоньку вышли на крыльцо.

— Дай закурить? — попросил у меня Аид.

Я удивился.

— Что-то не припомню за тобой этой привычки.

— Ты слишком мало на свете живешь, чтобы помнить о ней, — усмехнулся Аид.

Я достал папиросу себе и ему, дал прикурить.

— Слушай, а я не знал, что у вас бывает перерождение. Думал, если человек помер — то все, в подземный мир, без вариантов. А кармическое перерождение — это у буддистов там. Индуистов.

Аид хмуро взглянул на меня исподлобья.

— Ты прав, — сказал он, выпуская изо рта струйку дыма. — И в этом главная проблема. В ней крепко переплелись две противоположности, которыми мы с Сифой, по сути, и являемся…

Мы медленно двинулись от дворца к набережной, продолжая разговор. — Макария не вписывается в общепринятую Олимпийскую систему, — продолжил рассказывать Аид. — И старые боги не очень-то обрадуются ее появлению. Поэтому мы не особо афишируем ее появление на свет. Правда, она уже успела слегка накуролесить и переродила души двух своих нянек в телах крокодилов!

Я фыркнул, чтобы не рассмеяться.

— Почему вдруг крокодилов-то?

— Да игрушка у нее над кроваткой была, — покрутил пальцем в воздухе Аид. — С крокодилами. К счастью, одна нянька быстро назад вернулась — она была вегетарианкой…

Тут я уже не выдержал и рассмеялся.

— Реально? От голода померла?

Аид ответил с улыбкой:

— Да, у меня мелкая хоть еще и не разговаривает, но шутить по-черному, однако, уже умеет.

Он обернулся на свой дворец.

Под стенами из безжизненной земли прорастали тонкие молодые побеги вишни, покрываясь цветами. Все-таки Деметра плюс Персефона, хлопочущие вокруг ребенка — это страшная сила.

— Надо будет на обратном пути прибрать, — пробормотал себе под нос Аид.

— А что вторая нянька? — спросил я.

— Судя по всему, неплохо адаптировалась и начала новую жизнь. По крайней мере, до сих пор жива. К счастью, смута наверху всех занимает куда больше, чем какой-то отпрыск какого-то бога. Такие дела. Хорошо бы дотянуть до того момента, когда Макария начнет вполне себя осознавать и контролировать — у богов это происходит гораздо раньше, чем у смертных. Тогда мы официально представим ее пантеону и объявим богиней блаженной смерти. Хорошая формулировка, да? И не правда, и не ложь. А там видно будет…

— Ты выглядишь уставшим, — признался я.

— На самом деле, я счастлив. Хлопоты с Макарией — это ожидаемые заботы. Хуже, что Сифа со своим материнством… Порой путает меня с ребенком. Опекает так, что не продохнуть. Приходится этот ее порыв постоянно осаживать. Трудное дело, когда не хочешь обижать…

Я усмехнулся.

— Цербер и болонка?..

— Цербер и болонка, — грустно вздохнул Аид. — Уверен, что это временное явление. Но неожиданное.

Мы вышли к мертвой реке и остановились, глядя на тяжелое дыхание свинцово-серой воды.

И после некоторого молчания Аид спросил меня в лоб:

— Ну и зачем вы пришли?

Я вздохнул.

Как-то иначе представлял я себе начало этого разговора.

Но чего-то хитрить и тянуть было уже не с руки.

— Нам нужно попасть в Тартар, — так же в лоб ответил я.

Аид медленно изменился в лице. Вся его домашняя расслабленность и теплая усталость пропали, уступив место строгой собранности.

Он смерил меня суровым взглядом.

— Сдурел? — холодно поинтересовался он.

— Не, — тряхнул я головой. — Правда, очень надо. Нам ненадолго. Есть серьезный разговор к Кроносу, от которого может зависеть моя жизнь…

— Тартар — это не место ни для экскурсий, ни для переговоров! — перебил он меня. — Это жерло вулкана, сердцевина земли, глухая полночь жизни! Тартар есть абсолютное внепространство, место нигде и везде, и оно — не для смертных! И на вашей несчастной земле просто не может быть причины, из-за которой стоило бы открывать эти двери!

— У меня внутри Азатот.

Аид еще несколько мгновений стоял в позе декламатора, пока до него окончательно не дошло сказанное.

— У тебя внутри… кто? — переспросил он.

— Азатот. Брат Сотота. Вселенский хаос, в общем.

Аид уставился на меня, будто хотел сквозь тело увидеть потаенное содержимое.

— И… как?..

Я усмехнулся.

— Не знаю, что конкретно ты имеешь в виду, но ответ все равно один — хреново. Так что…

Тут до моего слуха донесся плеск.

Слабый, едва различимый. Но тем не менее вполне реальный.

Настроение Аида окончательно испортилось.

— Вот куда и кого он сейчас везет в своей ладье⁈ Прием новых душ у меня, между прочим, строго с восьми до пятнадцати часов в старом дворце!

Я напряг глаза, но мог видеть только рваный красный туман над водой — до тех пор, пока из-за этой поволоки не вынырнула ладья Харона.

Старик плавно перемешивал воды своим веслом. А перед ним сидела тень молодого мужчины.

— Разворачивай, я сказал! — крикнул Аид Харону, махнув рукой. — Привезешь в рабочее время, и ни минутой раньше, и точно не сюда!..

Старик повернул голову на окрик своего господина. Весло замедлилось у него в руках.

— Но это не обычная душа, повелитель!..

— Что за новости, —