— Спасибо, — донеслось до меня так, словно говоривший посмеивался.

Мне снился странный сон.

Хозяин часовни, проказник Хиноко, любил страсти. Дух огня саламандрой перебегал с фитиля на фитиль, пока не обнаружил подле себя пламя иного рода. Оно бушевало, ища выход, но тщетно. Над пламенем сгустилась зеленоокая тень. Хиноко видел, как тень тянется к пламени и решил помочь. Он с удовольствием запрыгнул под цепи, удерживающие неизвестное пламя, питаясь и наполняя его сильнее. Проплыл по огненной реке и нырнул в тень. В спокойную снаружи, но пылающую жаром изнутри. Не соединить между собой такие энергии было бы ошибкой, решил Хиноко, вдоволь насладившись способностями обоих.

Тень вышвырнула его обратно к свечам. Хиноко обиженно искрился, но успел отделить новую саламандру и спрятаться в пульсирующем пламени.

Пламя затихло. Лишь мерно вздымалась грудь его носительницы, пока хозяин тени ругался себе под нос и читал о нём, о духе огня. И когда она, наконец, проснулась, то не ощущала в себе ничего нового. Вчитывалась в замысловатую вязь на своей руке и покорно слушала господина.

— Снять не очень сложно, — рассуждал господин вслух, выгоняя меня из дрёмы, — но необходимо приготовить зелье. Вот только, прости, придётся с этим подождать.

— Почему? — я с трудом осознавала, где нахожусь.

— Ты спала почти сутки. Зелье я сварю у себя, но туда надо добраться.

— Я уже в норме, — я резко поднялась с лежака, отчего голова закружилась. — Поехали, всё сделаем.

— Мне надо на охоту, — виновато признал господин, — но оставить тебя одну я не могу. У таких печатей всегда есть последствия. Они не просто так отсчитывают время.

— Время? — я вновь уткнулась в новую печать.

— Да, — его коготь лёг над запястьем на небольшую завитушку, испещрённую разной длины чёрточками. — Дух даёт нам полгода, чтобы успеть пожениться.

Я отшатнулась. Выдернула руку и прижала к груди.

— Я тоже не намерен жениться, — успокоил господин, — но чем дольше печать будет нас связывать, тем сильнее её действие.

— И какое оно?

— Разное, — он оглянулся на книгу. — Одни испытывают жар, другим его не хватает. Там и про голод есть… И всех запечатанных тянет друг к другу. Не волнуйся, у меня и без тебя забот хватает, — закончил он нахмурившись.

— И мы снимем эту печать, да?

Господин успокоил, что снимет. Обязательно. Это не сложно. К тому же, добавил он, пока на нас печать, моей энергии ему не получить. Я сощурилась.

— А она сама не сойдёт?

Господин удивлённо глянул на меня. Подумал. Подтвердил, что со временем сойдёт, но что случится за это время, он сказать не мог. Лучше не рисковать, говорил господин. Лучше не снимать, думала я, понимая, что под печатью буду неприкосновенна.

Мы помолчали. Местная послушница принесла две тарелки риса и ароматный ягодный чай. Для меня положила простые одежды, чистые и тёплые. Господин направился к двери, позволяя переодеться в тишине и одиночестве.

— Там, куда мы поедем, — задержавшись в проёме, проговорил он, — веди себя тихо и послушно. И никуда от меня не отходи. Всё ясно?

— Это что за охота такая, что отходить нельзя? Почему?

— Императорская. Убьют.

Глава 13

Перед выходом из часовни мы с господином ещё поговорили. Он поинтересовался, какая стихия мне ближе, а я потупилась и сообщила, что понятия не имею.

— Не скрывайся, не обижу. Мне просто интересно, — сказал господин.

Я пристыженно отвела взгляд. Ну откуда мне знать, если ещё в детстве силы запечатали? Сжав руки в кулаки и плотно сомкнув губы, я низко опустила голову, пряча лицо.

— Я не знаю… — голос подвёл, пришлось сделать паузу. — Не знаю ведьмовства. Никогда раньше не приходилось…

Я замолчала. Господин тоже не спешил говорить, вероятно, обдумывая услышанное. Наконец, он заговорил со мной медленно, спокойно, будто с ребёнком. Утешительно даже. И сказал, что, раз уж нам суждено провести вместе не неделю, а куда больше, то он может обучить основам.

Потом уже, когда я от неожиданности согласилась, мы покинули часовню духа огня.

Господин подвёл скакуна к изножью ступеней. Скакун был добротный. Сильный, широкий конь, осёдланный. Господин поторапливал, а я теперь уже не понимала, как сбежать. Опустила взгляд на свою руку, вспоминая слова господина о том, что такие печати не любят, когда их носители проводят много времени вдали друг от друга. Господин перебинтовал моё запястье, чтобы скрыть печать. На свои руки он натянул перчатки из тонкой изумрудной кожи с открытыми пальцами. Длиной до середины предплечья, они идеально подошли для сокрытия печати помолвки.

— И ты говоришь, что не тронешь меня, пока мы не снимем печать?

— Именно.

— А как тебя зовут, сказать не хочешь?

Кажется, господин слегка опешил. Во всяком случае выражение его лица на долю секунды выглядело весьма удивлённым. Извинившись за неучтивость, он, наконец, представился. Сагамия Коэн — это имя, конечно же, ничего мне не сказало. Куда больше о господине рассказало словосочетание «императорская охота».

Об этой охоте гуляло немало легенд. В самых страшных говорилось, что владыка Саада и его приближённые поедали мясо людей, за которыми гонялись. В более добрых вариантах людей всего-то убивали. И совершенно все байки сходились в одном: на императорской охоте верхушка Саада развлекалась, бегая по лесу за осуждёнными на смерть людьми и мэо.

Деревья шуршали, а в воздухе стоял нежный ореховый аромат. Я дышала глубоко, но не расслабленно. Попробуй тут расслабься, когда везут на подобное развлечение. Дождь давно закончился, но я так до конца и не согрелась.

Спустя какое-то время скакун поднялся на холм, с которого виднелся лагерь.

— Прошу, потише, — напоследок наказал Коэн.

Я кивнула и укуталась в его плащ. Увидев раскинувшиеся под холмом шатры, я порадовалась холодному воздуху, можно было скрыть страх за ним. «Нет, это не попытка спрятаться, лишь согреться!» — молча кивала я своей выдумке.

На широкой поляне выросли тканевые шатры. Два больших и шесть поменьше. Перед главным шатром поперёк стоял длинный деревянный столик, а вокруг него кто-то разбросал пушистые звериные шкуры. С одной стороны от стола находилось несколько широких кресел без ножек.

С двух краёв лагеря стояли тяжëлые клетки. Справа в них томились осуждённые, слева — собаки. Первые притихли, вторые в нетерпении лаяли и рычали. Рыли дно своей клетки и всячески пытались найти выход. Тенери блуждали туда-сюда свободно. Порой меж них проскакивали мэо, тихонько, не смея поднимать голов, как и полагалось прислуге.

Коэн остановил скакуна возле стойки с другими лошадьми. Слез до того, как успел подбежать конюх, и помог спуститься мне.

— Иди за