– Значит, тем более надо уезжать, – тихо заметила Франческа.

– Мы уйдем отсюда только после Донелли, и ни секундой раньше, – грубо ответил Чарлз. – А этот ублюдок все еще здесь.

Он мог бы этого и не говорить. Она чувствовала на себе взгляд темных глаз. От этого взора ее била дрожь.

– Кстати, он решил играть, – голос брата прозвучал натянуто. – Отлично. Приятно будет увидеть его поражение.

Но Донелли не проиграл – ни тогда, ни позже. Словно в некоем классическом уравнении, количество фишек Чарлза уменьшалось в прямой пропорции с возрастающим количеством фишек Максимиллиана Донелли, скучающий взгляд которого переходил от колеса к Франческе и ни разу не задержался на ее брате. Зато Чарлз буквально стал есть его глазами. Каждый раз, когда Донелли выигрывал, лицо брата Франчески покрывалось пятнами.

Франческа знала, что в рулетку человек играет как бы один против всех, но сегодняшняя игра, казалось, превратилась в дуэль.

Внутри у нее все сжалось. Максимиллиан Донелли чего-то добивался, но чего? Она не сомневалась, что он играет с определенным намерением, – ведь он из тех, кто решительно и целенаправленно стремится достичь намеченной цели.

Тут и думать нечего, достаточно вспомнить вчерашнюю встречу в саду. Он так обнял ее, так поцеловал, несмотря на ее протесты, и так прижал к себе, что заставил откликнуться на свой призыв.

Максимиллиан Донелли поднял глаза и встретился с ней взглядом. Неторопливая, дерзкая улыбка тронула его губы, словно он прочитал ее мысли.

Она быстро отвернулась, но предательский румянец, вспыхнувший на ее щеках, не остался им не замеченным.

– Чарлз, пожалуйста, давай…

Маленький шарик с треском закружился вновь.

– Vingt. Noir, pair, et manque.[12]

Чарлз, нахмурившись, вздохнул, глядя, как крупье сгребает его фишки. А с другого конца стола улыбался Максимиллиан Донелли, которому опять повезло. Он насмешливо кивнул Франческе, она повернулась к брату и схватила его за руку.

– Это глупо, – резко сказала она. – Тебе не надоело?

Рука брата напряглась.

– Да, – сказал он. – Ты права. Она перевела дыхание. – Вот и хорошо. Я еле дождалась…

– Пора попытать счастья в другом месте. Я думаю, на “железке”. – Чарлз поводил плечами, улыбнулся и кинул быстрый взгляд через стол. У нее перехватило дыхание, когда она увидела, что улыбка на его лице сменилась ненавистью, правда ненадолго: брат быстро овладел собою и, словно бы сменив маску, снова заулыбался. – Пойдем, дорогая, – громко – на публику – сказал он. – Я чувствую, что удача вот-вот повернется ко мне лицом.

Но она не повернулась. С первой же сдачи он проиграл. А когда Франческа услышала, что брат тяжело задышал, она, уже не удивляясь ничему, подняла глаза и увидела, что к их столику направляется Максимиллиан Донелли. Он опять насмешливо поклонился ей и сделал ставки.

И выиграл. Случайно. А Чарлз так же случайно проиграл.

Когда брат потерял последние фишки, он положил руки на стол и уставился в пространство. В зале наступила гробовая тишина, словно люди попали в плен застывшего времени. Чарлз и Максимиллиан Донелли обменялись долгим взглядом. Лицо Чарлза было искажено ненавистью, но выражение лица Донелли испугало Франческу больше.

Он улыбался.

– Пошли.

Чарлз схватил ее за запястье. Она торопливо пошла рядом с ним, моля Бога, чтобы брат не передумал.

– Мы уходим?

– Уходим? – Он издал странный звук, который она все же расценила как некое подобие смеха. – Не смеши. Мы сейчас наменяем еще фишек.

– Чарлз, это глупо.

– И пойдем играть в “фараона”. – Он улыбнулся и протянул кассиру увесистую пачку банкнот. – Я никогда не проигрывал в “фараона”.

Но он проиграл, впрочем, Франческа уже знала, чем это закончится, как знала и то, что, подняв глаза, увидит взгляд брата, с ненавистью устремленный на противоположный конец стола. В считанные минуты все повторилось вновь: Чарлз проиграл, а Максимиллиан Донелли выиграл.

Франческа закусила губу. Провалиться бы этому дьяволу! Он что, никогда не проигрывает? И чего он, в конце концов, добивается? Он унижал Чарлза – это уж точно. Их поединок привлек внимание публики. На них смотрели, в воздухе, смешиваясь с сигаретным дымом, носились удивленные перешептывания.

Надо было немедленно остановить все это.

Она дождалась, пока брат опять потащил ее к кассиру, и загородила ему дорогу.

– Чарлз, – тихо сказала Франческа, – это безумие.

– Я не знаю, о чем ты говоришь, – резко оборвал он.

– Нет, знаешь. Ты проиграл много денег. И…

– Я могу себе это позволить.

– Не в этом дело.

– Уж не собираешься ли ты прочитать мне мораль? – Он рассмеялся. – Здесь не самое удачное место, дорогая. Это Монте-Карло, понимаешь? Зачем же мы приехали сюда, если не играть?

– Я не говорю об азартных играх. Я говорю о том безумном поединке, который идет между тобой и этим человеком.

Взгляд его стал тусклым.

– Я не знаю, что ты имеешь в виду.

– Нет, знаешь. Ты все время проигрываешь, а Максимиллиан Донелли выигрывает.

Чарлз сжал зубы.

– Ты права. Но он начнет проигрывать, рано или поздно. Это просто вопрос времени.

– Чарлз, пожалуйста. Это бессмысленно.

– Послушайся лучше леди, Спенсер. Франческа развернулась, услышав этот спокойный низкий голос.

– Мистер Донелли, – сдерживая ярость, произнесла она, – у вас совершенно гнусная манера лезть туда, куда не просят!

Он вскинул брови, изображая притворное негодование.

– И это награда за мои попытки помочь вам?

– Я не просила у вас помощи. Чарлз выступил вперед.

– Пошел к черту! – раздраженно прошептал он.

Максимиллиан Донелли улыбнулся, сверкая своими удивительно белыми на фоне загорелой кожи зубами.

– Мое прежнее предложение остается в силе, – вежливо сказал он. – Только ты и я, Спенсер, так сказать, mano a mano.[13]– Он посмотрел на Франческу. – Я правильно выразился, радость моя? – ласково произнес он. – Я не очень хорошо говорю по-испански, может, вы справитесь у маркиза?

– Идите к черту, – голос Франчески дрожал от ярости. – Что вам от нас нужно?

Он тут же посерьезнел.

– Только то, на что имею полное право, – холодно ответил он.

– Если тут подразумевается…