Александр Семенович трагически разводил руками и вещал на весь холл:

– Я думаю, это происки террористов! Ведь пропал не натюрморт Петракова, не пейзаж Корсакова. – Он сделал трагическую паузу. – Пропала скульптура «Дружба народов» Заболотского. Заболотский – это я, – добавил он, повернувшись к публике: Тонкому, Сереге и подошедшей Светке.

Тонкий смутно припомнил, что звероящер «Дружба народов» раньше стоял у стенда с деревянной скульптурой. На выставке он еще видел дракона, на квадраторе – уже нет. Стало быть, еще одна пропажа.

– Что это, как не терроризм, я вас спрашиваю?! – вещал Александр Семенович.

Пафоса было столько, что Сашка и не усомнился: Александр Семенович страшно гордится, что похищены не работы всемирно известных художников, а его, любимого. Ну и еще пейзаж восемнадцатого века и деревянная скульптура. Подумаешь, какие мелочи! Интересно, ему самому-то пропажа не кажется странной? Или этот индюк считает, что так и надо и что у воров в отличие от искусствоведов есть вкус? Он так и спросил:

– Вам не кажется это странным?

Александр Семенович повернулся к нему всем корпусом и скорбно ответствовал:

– Мне кажется странным, что молодые люди вроде вас лезут не в свое дело и перебивают старших.

Понятненько.

– Индюк в своем репертуаре, – шепнул Серый Тонкому и Светке, и ни у кого не возникло возражений.

– Народ! – Охранник, с которым Сашка и Серый ездили искать вора, стоял у своей комнатушки и делал знаки подойти.

– Санек! Вот ты где, я тебя ищу… – А это дед. Материализовался. Вроде спать уходил, хотя разве тут уснешь?

Дед с нестариковской резвостью подскочил к ребятам и начал рассказывать то, что они и так уже знают:

– Тут музей обокрали! И взяли не Петракова, а какую-то чепуху: фигурки-скульптурки… А вы где-то ходите…

– Ездили догонять, – на автопилоте ляпнул Сашка, не сообразив, что сейчас придется объяснять, куда ездили, с кем, кого нашли… Причем не только деду. Они подошли к комнате охраны. Оттуда выглянула женщина в форме и молча затащила Сашку с дедом внутрь, велев остальным подождать.

Она прикрыла дверь, заняла стул, один из двух в комнате, предоставив Сашке с дедом второй. Дед хотел усадить внука, который полночи где-то ездил и может рассказать что-то интересное, а Тонкий, понятно, сопротивлялся. Так они и стояли вдвоем по стеночке, а вопросы на них уже сыпались:

– Фамилия? Имя? Рассказывай, что видел?

– Я ведь уже все рассказал, – не понял дед, но через секунду понимающе покосился на Сашку: – Извини, Санек, рассказывай.

И Санек стал рассказывать. Про взрыв, про то, как Леночка застряла в лифте, как Марьсанна звонила мастеру и как они с охранником потом этого мастера нашли. Про Толстого и украденную фигурку тоже пришлось рассказать. Дед все время перебивал и вставлял свое: «Да ну!», «О как!» и «А я думал, ты спишь», женщина в форме одергивала его, он извинялся, Тонкий продолжал, дед опять перебивал. В общем, допрос прошел в теплой непринужденной обстановке. Под конец их с дедом спросили, не собираются ли они съездить домой, заверили, что даже если собираются – фиг им, а не дом, из гостиницы никого не выпустят еще несколько дней. Велели наслаждаться общением и отпустили на все четыре стороны.

В холле народу уже поубавилось. В числе прочих Тонкий разглядел охранников, которые ездили в погоню за монтером. Лица у них были такие, что сразу видно: никого они не поймали. М-да.

Дед шел за Сашкой по коридору, подпрыгивая, как первоклассник, и так же вопя:

– Сань, а ты правда его видел? Он какой?

– Кто?

– Монтер, настоящий. А то вдруг опять понадобится, ребята говорят, этот лифт последнее время часто барахлит.

– И опять придет вор, – хмыкнул Тонкий. – Дед, не смеши, тем более тот парень в больнице.

– А что с ним?

– Я же рассказывал при тебе…

Так они дошли до номера, и говорить стало не о чем. Дед сказал: «Я пойду спать», – и отправился к себе. Тонкий толкнул дверь в номер.

Андрюха, все в той же маске монстра, валялся на собранной кровати. Кто его разберет: спит или нет? Сереги не было, наверное, еще гуляет в холле. Тонкий плюхнулся на кровать, резко, чтобы скрипнуло как следует, но Андрюха не шевельнулся. Спит.

Валяться и ничего не делать быстро надоело. Тонкий подошел к окну: со двора выруливали на парковку машины охранников. Странно вообще-то. Шоссе, конечно, большое, но одно. Выскочили на дорогу, тормознули у ближайшего поста ГАИ, приметы машины они знают… ГАИ передала другим постам – и вот он, Монтер, никуда не делся бы. Шоссе одно. До следующего – много километров, хотя и там можно было перехватить. «Не учи ученого», – шепнул мерзкий внутренний голос. А умный внутренний голос шепнул такое, отчего жить стало легче, веселее и срочно захотелось переодеть носки. Это же элементарно, Ватсон! Если Монтера не поймали на шоссе, это значит, что, скорее всего, его там и нет! В деревне Монтер наш! В де-рев-не! Машину в гараж, ушанку на лоб – и никто тебя не найдет днем с огнем, потому что никому просто не придет в голову здесь тебя искать. Воров с такой добычей ловят на шоссе, в аэропорту… А отсидеться в двух шагах от места преступления – что может быть проще и безопаснее при таком раскладе?!

Охране сказать? Кто станет слушать подростка, который предлагает поехать в деревню в первом часу ночи?! Нет, придется действовать самому.

Тонкий надел сухие носки, сразу несколько пар, путь неблизкий, положил в рюкзак маленькие лыжи и стал соображать, как отсюда выбираться. После десяти без взрослых не выпустят. Простое и логичное решение – взять дедушку и спокойно идти на все четыре стороны – Тонкий отмел сразу. Честно говоря, он не был уверен, что после сегодняшнего из гостиницы сейчас выпустят хоть кого-нибудь, да еще на ночь глядя. А раз так, то и нечего светиться, только охрану нервировать.

В сотый раз Тонкий глянул в окно и наконец понял, что третий этаж вообще-то. Не пойдет. Со второго спуститься – еще куда ни шло: решеток нет, сугробы высокие. На втором этаже девчонки. Если в первом часу ночи к ним завалится этакий придурок с лыжами, скажет «Здрасьте», откроет окно и упорхнет в темноту, девчонки вообще-то поймут. Не понять может Марьсанна, дежурная по этажу. Она женщина пожилая, впечатлительная… А в это время, между прочим, все порядочные пожилые и впечатлительные люди давно уже спят.

Тонкий свернул куртку, кинул ее в рюкзак, решительно толкнул дверь, вышел в коридор и поймал на себе сонный взгляд Славика.

– Дед звонил, просил заглянуть, – объяснил ему Тонкий и с независимым видом зашагал к лифту. Славик удовлетворился его объяснением и уткнулся в свой ноутбук. Вот и хорошо, вот и ладно. Ему же там не видно, какую кнопку лифта мы нажимаем: четвертую или вторую…

Марьсанна, как и ожидалось, дремала над вязанием. На цыпочках Тонкий прошествовал мимо нее, символически постучал (ой, не разбудить бы!), открыл дверь, шагнул в номер и первым делом предостерегающе зашипел: