Тоши быстро начал освобождать свои руки. Пальцы удерживавших его Соратами были достаточно гибкими, чтобы он смог вывернуться из-под веса лунных воинов, по пути, пинками освобождая свои ноги. Двое из державших его самураев опрокинулись на пол, когда Тоши встал, и остались лежать в тех же позах, словно каменные статуи.

Очимуша спешно подошел к тайной половице, достал из-под нее мешочек монет, новую джитту, и небольшой сверток из ткани, перетянутый бечевкой. Он был очень осторожен и следил за тем, чтобы случайно не коснуться соратами. Случайный контакт мог прервать парализующее заклинание, а он вовсе не горел желанием пробиваться отсюда с боем. Он распрямил одежду и подошел к сидящей на полу женщине соратами.

- Здесь наши пути расходятся, - сказал он, перевязывая свой сверток через плечо. – Я сегодня сорвал ваше дело и разбил в кровь ваши носы, но я не убил вас. Давай оставим все как есть. Сделай нам всем одолжение и не ищи меня больше.

Глаза женщины были наполнены яростью. Беги быстро, ее голос звучал в ушах Тоши, хотя ее губы не двигались. Беги далеко. Тебя это не спасет.

Он поднял бровь. – Это был твой голос в аллее, не так ли? – Он наклонился к ее лицу. – Счет удвоился. Видишь, чем заканчиваются игры со мной? Если ты хочешь, чтобы мы с этого момента пытались убить друг друга с первого взгляда, это твой выбор. Но я гарантирую, что ты даже не заметишь, как я подберусь к тебе.

Возможно.

Тоши пожал плечами. – Ты все  время повторяешь эту бессмыслицу. – Он встал и прошел к люку на полу. Он открыл его, сел на краю и, обернувшись, взглянул на двух опрокинутых лунных воинов, оба они теперь беспомощно смотрели в потолок.

- Вы легко отделались, - выкрикнул он. – Вы бы видели те позы, в которых я собирался вас оставить.

Затем он спрыгнул вниз, с всплеском приземлившись в болото. За первые его пару шагов, луна успела скрыться за очередным облаком. Когда она вышла вновь, она залила всю округу зловещим серебряным светом.

Тоши взглянул вниз. Тени от бамбука и части его лачуги образовали символ в грязи, который он не задумывал. Более того, если он сделает шаг назад и добавит к нему плавающие листья бамбука и болотную траву, он сможет различить несколько символов, небольшую группу канджи, образованных естественным путем, которую его глаза выделили из общего пейзажа.

Тоши вздохнул, а затем тихо выругался. Мерещащиеся повсюду символы были побочным эффектом владения магией канджи, подобно тому, как ребенок с чрезмерным воображением видит в простых облаках множество образов. Тоши уставился в землю вокруг него, не желая интерпретировать силуэты, но не в силах устоять перед этим.

Тени образовали канджи, означавший «луна».

Листья и трава объединялись в символ «неудержимый».

Маслянистая грязь, поднятая со дна его шагами, читалась, как «несчастье», или, если прищуриться и наклонить голову, «катаклизм».

И, наконец, упавший росток сломанного бамбука отдаленно напоминал грубый треугольник, схожий с отметиной на его руке. Пока Тоши рассматривал его, бамбуковый росток снесло слабым течением на несколько футов, пока он не пересек тень символа «луна». Затем, объединенный символ хёдзан/луна вспыхнул пламенем, опалив вязкую почву и подняв в воздух зловонное облачко серого дыма.

Тоши выругался еще раз. Он не молился ни одному из ками, но ясно осознавал силу духовного мира. Эти четыре символа заставили его основательно задуматься, поскольку он считал, что подобные удачно проявленные канджи должны были непременно быть переведены теми, кто их обнаружил. Значение «луны» казалось ему ясным – на полу его лачуги томилась целая куча соратами. Символ хёдзан указывал на его личную причастность к празднику этого вечера.

Символы «неудержимый» и «несчастье» его всерьез озадачили. Сами по себе, они ничего путного не предвещали. Но, объединив их с другими символами, Тоши обнаружил более конкретную и важную интерпретацию, чем общее предостережение о неясном катаклизме. Либо лично он приближался к несчастью, либо соратами. Либо несчастье было неотвратимым, либо соратами были неудержимыми. Он повертел потенциальные значения символов в уме, пытаясь найти что-нибудь, не указывающее на пересечение хёдзан и лунного народа, ведущее, в свою очередь, к необратимой катастрофе для обеих сторон.

Затем, как это часто бывало, когда магия указывала ему на то, чего он не желал видеть, Тоши разозлился. Не было смысла ехать на море, объедаться мидиями, если соратами горели жаждой мести и готовы были неотступно преследовать его до тех пор, пока всех их вместе с ним не поглотит необратимая трагедия.

До сих пор Тоши был жив и по большей части здоров, благодаря умению распознавать потенциальные угрозы и реагировать на них до того, как они станут по-настоящему опасными. Он тяжело вздохнул, придя к единственному явному значению странного набора символов. Хёдзан пересек путь соратами, и отныне они будут связаны до тех пор, пока нечто огромное и разрушительное не случиться со всеми ими. Он не избавится от них, не уплатив прежде своей десятины кровью, огнем и болью.

Он почувствовал, как давление вокруг него возросло, и воцарилась звенящая тишина. В стоячем болоте под его лачугой медленно начал вращаться водоворот, из которого начала подниматься бесформенная фигура. По совпадению, или по замыслу соратами, прямо под его домом начал прорываться ками. Даже сюда, в Нумай, духи пришли со своей войной, чтобы убить скромного очимушу.

- Превосходно, - сказал Тоши. Инстинкт самосохранения был величайшим из его даров, благодаря которому, он так долго оставался жив в Нумай. Вторым таким даром была привычка бить первым. Если знаки указывали на обоюдно разрушительные события между ним и лунным народом, он сделает все, чтобы это произошло на его условиях и по его графику. Мстители хёдзан работали наемниками, взыскивая отмщение за плату, но иногда они рисковали. Иногда, когда, вокруг его шеи уже была затянута петля, они были обязаны производить упреждающее отмщение.

Он затянул покрепче сверток за плечом, отвернулся от манифестирующего духа, и исчез во мгле.

Глава 3

К закату следующего дня Тоши уже был в скалистом предгорье, далеко на востоке от Нумай. Грубая, твердая почва окружалась несколькими каменными иглами естественного происхождения. Когда-то давно они были раскидистыми горами, но столетия холодных, секущих ветров постепенно разъели их до состояния тонких, громадных колонн, уходящих своими вершинами высоко за облака. Вся местность была изрезана приземистыми острыми гребнями горных склонов и крутыми отвесными утесами, лишенными всякой растительности. Воздух