— А вам что, деньги не нужны?

— Я просто не хочу, чтобы вы зря их тратили.

Фролов вспомнил вчерашнее «у меня дорого» и то колкое чувство ущербности, которое он после этого испытал.

— Очень… ммм… любезно с вашей стороны. Мне пора идти.

Внезапная смена темы огорошила Юдина. Он встал с кресла. Лицо у него было растерянное.

— Владимир Палыч, вы меня простите. Я совсем не хотел обидеть.

— Вы и не обидели, — солгал Фролов и поставил нетронутую кружку с кофе на столик.

— Решение целиком за вами, и ваши деньги, сын, ваша жизнь — совершенно не мое дело. Просто я хочу быть честным и не обещать лишнего. Извините, если перегибаю. Это со мной бывает.

Фролов подумал: интересно, он так пытается зацепить и удержать? Эти взгляды, улыбки, душеспасительные разговоры про сына, уверения в честности — иными словами, попытки набить себе цену — все это действительно работает? Наверное, да, раз Фролов до сих пор не ушел.

— Мне пора, — повторил он, окончательно разозлившись. Ему уже хотелось уйти из принципа — чтобы Юдин не думал, что его приемчики останутся безнаказанными.

— А что насчет Вани?

— Насчет Вани не беспокойтесь.

— Владимир Палыч…

— Мне правда пора идти.

Юдин проводил его до дверей, бормоча под нос извинения. В темном коридоре они с Фроловым чуть не столкнулись плечами. Буркнув дежурное «до свидания», Фролов вынырнул из коммуналки и, торопясь, спустился по лестнице. Ступенька, вторая, быстрее, быстрее. Выбрался на свет, вдохнул, зажмурился: слава богу.

Август перевалил за середину. На излете лета время замедлилось, стало вязким и монотонным, и казалось, что солнце, неподвижное и огромное, все время стоит в зените, лениво вглядываясь в человеческое копошение где-то внизу. Ванька наслаждался последними деньками каникул и редко появлялся дома. Лена тоже где-то пропадала — как подозревал Фролов, встречалась с Сеней, пытаясь урвать час-другой после работы.

Фролов частенько ловил себя на мысли, что придумывает остроумные ответы для репетитора — колкие и злобноватые, с оттенком превосходства. Они бы точно сбили с Юдина спесь. Что может знать о воспитании бездетный, бессемейный, ни за кого не отвечающий человек? Вырастил бы сначала парочку своих детей, а потом лез с ценным мнением в чужую семью.

Это ничем не прикрытое чувство гнева было для Фролова ново. Он давным-давно не испытывал такого яркого раздражения и теперь не знал, куда его деть. Мысленно он возражал репетитору, но где-то в глубине души его грызло сомнение: а что, если Юдин прав насчет Вани? Пару раз Фролов нарочно заводил пространные разговоры о том, как дети уезжают из родительского дома, и спрашивал, куда Ванины сверстники собираются после школы. Ваня в ответ пожимал плечами и отшучивался.

— Хочешь меня сбагрить? Еще чего!

А за четыре дня до первого сентября вскрылось ужасное. За ужином Фролов предложил съездить в универмаг и купить канцтовары.

— Давай в выходные или в пятницу, а то мне завтра еще за книгой ехать к одному студенту. Я не рассказывал? Живет на другом конце города, ехать далеко, но дело стоящее. — Ваня намазал на хлеб большой кусок масла и с удовольствием откусил. — Сеффгесаффч дфал аффрес…

— Прожуй сначала.

— Сергей Саныч дал адрес. Парень у него в прошлом году учился. У него папаша из каких-то важных шишек, у них дома есть иностранная литература. Может дать почитать Конан Дойла. Будем по нему английский изучать.

От неожиданности Фролов замер, не донеся до рта вилку.

— Ты ходишь к репетитору?

— Хожу, конечно, — согласился Ваня. — По средам после обеда, как договаривались.

— Мы не договаривались.

— Э-э-э… да? А я так понял, что все улажено.

Лена переводила взгляд с Вани на Фролова. Фролов покраснел и ковырнул вилкой гречку.

— И сколько уже занятий было?

— Сегодня третье.

— Мог бы предупредить.

— Я думал, ты знаешь.

— И что, ты собираешься и дальше к нему ходить? — все больше раздражаясь, уточнил Фролов.

— Ну… э-э-э… да. Мы прошли тест. Разговаривали. Он проверял, как я на слух понимаю. Кстати, он так здорово по-английски шпрехает — как эти… синхронные…

— Синхронисты, — негромко подсказала Лена.

— Точно.

— А деньги? Кто за это платит?

— Я думал, ты вперед заплатил.

С лица Фролова схлынула краска. Теперь он сидел бледный, до боли стиснув в руках вилку. Лена поглядывала на него с опаской, будто ждала, что сейчас он издаст вопль отчаяния и со всей дури воткнет вилку в стол.

— Короче, завтра я смотаюсь за книжкой, — закончил Ваня, тоже косясь на отца. — А послезавтра, в пятницу, купим канцтовары. Идет?

— Ладно, — сказал Фролов и положил вилку на стол. Его самого напугала собственная реакция. — Прости, что-то я… неверно понял… А что насчет института?

— Что?

— Сергей Александрович говорил, что ты подумываешь о радиотехнике. Это правда?

Ваня неопределенно пожал плечами.

— Не знаю. Возможно.

— Ты ведь понимаешь, что есть варианты получше. Необязательно выбирать из местных институтов.

— Да, пап. Я в курсе.

— Есть Москва, есть Ленинград… Вариантов гораздо больше, чем кажется. Ты у нас способный парень, тебе все дороги открыты. Нельзя рассуждать так, как будто у тебя одна извилина… И не смотри на меня так, я говорю правду. Если здесь что-то не подходит, ты всегда можешь выбрать другой город, а мы с матерью сделаем все, чтобы…

— Знаю, — скупо обронил Ваня. — Давай потом.

— Когда потом?

— До института еще целый год.

— Но решение придется принимать раньше, — возразил Фролов.

— Пап, давай так: сейчас я устал и не хочу говорить.

— От чего ты устал? Ты же ничего не делаешь.

Уязвленный, Ваня отодвинул тарелку и отряхнул стол от крошек.

— Пойду в душ, я место застолбил.

— Но институт…

— Вов, — перебила Лена, — не наседай. Времени еще полно.

На заводе творилось черт-те что: