Она же, как ни крути, домашняя девочка, никогда не расстававшаяся с родителями больше чем на один день. Когда Эль только приняла это решение и собиралась к отцу на службу, она готовилась к длительному противостоянию и спорам. Думала даже привлечь на свою сторону мать, если отец окажется слишком несговорчивым. В конце концов, именно он всегда опекал ее больше других. И вот… так легко?

— Рано радуешься. — Лорд Викандер опасно прищурился. — Хочешь уехать — пожалуйста. Хочешь самостоятельности — ради богов. Но в таком случае никаких поблажек, никакого снисхождения. Это понятно?

Элинор торопливо закивала, пока он не передумал.

— Хорошо, — кивнул в ответ отец. И если она обрадовалась и расслабилась, то он, напротив, стал еще более собран и напряжен. — Я уточню, где требуются в помощь черные маги, и дам тебе ответ к вечеру.

Где заодно найдутся няньки, которые смогут за ней присматривать и ненавязчиво контролировать, это он хотел сказать?

Однако не в положении Эль было спорить. Отпускает — уже победа.

Лорд Викандер усмехнулся, глядя в ее разрумянившееся от предвкушения лицо.

— Иди уже домой, у меня много работы. — Кивнул на кипу бумаг на столешнице у своего локтя. Стопка и правда выглядела внушительно.

На сей раз Элинор не заставила себя долго ждать и, вскочив со стула, быстро обежала стол, чтобы крепко обнять повернувшегося к ней отца.

— Папочка, ты самый лучший!

Он усмехнулся.

— А ты — подлиза.

Она довольно улыбнулась и обняла его крепче.

Глава 9

Прим, южное побережье Реонерии

Крылатая фея плавно подлетела к широко распахнутому бутону цветка и опустилась прямо в его ярко-желтую сердцевину. А может, и не фея… В розово-фиолетовой дымке было не разобрать. Длинный острый нос и пушок, сплошь покрывающий обнаженное тельце, больше подошли бы птице. Или не пушок… Перья? Да, этакий гибрид феи из сказки и мелкой птахи с длинным хоботком.

В ответ на эти мысли нос-клюв как по команде удлинился, а его острый кончик загнулся вниз. Точно — хоботок.

Тем временем дымка вокруг пернатого создания на цветке стала плотнее и приобрела сизый отлив, окончательно уйдя от нежно-розового. Еще немного — и посерела. Теперь это, без всякого сомнения, был обычный дым.

В нос ударил запах гари. Послышался треск огня, и цветочное поле потонуло в пламени.

Крылья феи-птицы оплавились практически мгновенно и опали на тлеющую спинку безжизненными обрезками черной ткани.

А еще через миг дым сгустился настолько, что полностью перекрыл обзор.

Треск пламени, запах гари и горелой плоти, крики боли и ужаса.

Постойте, почему фея кричит мужским голосом?..

Эта мысль была последней связной, а потом все смешалось перед глазами и в разуме. Только жар пламени, грохот бьющегося где-то под горлом сердца и холодный пот, вмиг покрывший все тело, будто его окатили ледяной водой.

— Ну, все, все… — чужой голос ворвался в сознание вместе с ощущением прикосновения прохладных пальцев к вискам. — Грегори, вы меня слышите? Вы больше не там, возвращайтесь.

Легко сказать — возвращайтесь. Сколько раз ему это говорили: родственники, друзья, коллеги и просто неравнодушные посторонние, любящие совать свои носы туда, где им уж точно не место. Забудь, живи полной жизнью, вернись…

Грег закашлялся от несуществующего в реальности дыма и все-таки, сделав над собой усилие, открыл глаза. Потолок, белый, не слишком аккуратно покрашенный, так, что видны мазки кисти и кое-где выпавшие из нее щетинки, намертво засохшие в толстом слое краски. А на фоне потолка — серьезное морщинистое лицо склонившегося над своим пациентом целителя.

Грегори захотелось закатить глаза — уж слишком много сочувствия читалось в направленном на него взгляде из-под мохнатых седых бровей, — но не стал. Сдержался. Мотнул головой, без слов прося убрать от него руки, и сел.

Комната качнулась, но лишь раз — определенно успех по сравнению с прошлым визитом к целителю, когда после выхода из транса Грега вывернуло наизнанку, а потом еще и штормило несколько часов кряду. Так что, да, несомненный прогресс: хочется выблевать легкие от фантомного дыма, но блевать по-настоящему не тянет. Да он счастливчик!

— Что вы видели?

Вопрос прозвучал вовремя, а то его и правда стошнило бы. На сей раз от жалости к себе и отвращения. И еще неясно, что хуже. В смысле жалость или отвращение от самого себя. В рвоте, ясное дело, как ни крути, мало приятного.

Пожилой белый маг все еще смотрел на него со всей серьезностью в ожидании ответа. Разве что отступил на шаг, расположив одну руку поперек груди, а второй подперев подбородок. Хоть сейчас ваяй памятник «Терпение и участие».

Грегори поморщился.

— Цветочную поляну, — буркнул не так чтобы дружелюбно.

— Та-а-ак, — поощрительно протянул целитель. — Что-то еще?

Грег таки закатил глаза. Неужели он сам так разговаривал со своими пациентами и… бесил их не меньше?

Грегори проглотил готовое вырваться грубыми словами раздражение и потер ладонями лицо, послушно вспоминая.

— А на этом лугу…

— Луг? Вы же сказали: поляна?

Интересно, тот услышал, как он скрипнул зубами?

Спокойно, спокойно, это его работа. Коллега, как-никак. Хоть и бывший.

И все же Грег не сдержался:

— Поляна, луг… Вы, что ли, ценитель? Какая разница? Откуда я знаю?!

— В… хм… масштабе, — с запинкой таки уточнил собеседник.

В масштабе бедствия, он хотел сказать?

Грегори мотнул головой, не желая углубляться в эти самые масштабы, и сбросил ноги с койки. Тело слушалось плохо и все еще ощущалось наполовину деревянным, как всегда бывает после погружения в глубокий транс.

— Хм-м, — снова протянул целитель Бирн. — Так что вы увидели на этом лугу, Грегори?

Прекрасно, теперь с ним говорят как с умалишенным. Хотя бы с небуйным, и на том спасибо.

Грег дернул плечом и потянулся к брошенным на полу ботинкам.

— Фей.

— Фей?! — Брови старика-целителя взлетели к волосам. Нет, не заслужил он памятник в свою честь. Что за бестактность, в самом-то деле?

— Фей, — твердо повторил Грегори, теперь не глядя на собеседника и натягивая на себя обувь. — Ну, знаете, такое… полубаба-полуптица. С хоботком.

Второй ботинок уже занял свое место на правой ноге, а ответа на последнее откровение так и не последовало. Пришлось поднимать взгляд. Бирн смотрел… недобро.