Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Все правильно, – кивнул Гарсиа.
– И как мы могли такое прозевать? – Харман повернулся и сунул мешок обратно в чрево труповозки. Санитары меж тем окружили его, и один из них спросил:
– Что прозевали?
– Заткнись! – рявкнул Харман. Он с силой захлопнул заднюю дверцу автомобиля и обратился к своей команде: – С места не сходить! Я должен кое с кем созвониться. – И направился к кабине машины.
Бернадетт, а за ней и Гарсиа отошли от труповозки.
– О чем вы думаете? – спросил он.
– Уверена, она окажется в лесу или реке. Выброшенная, как и обе другие.
– Рука судьи? Надеюсь, что вы правы.
– А разве не интересно будет, если тело женщины, когда его найдут, окажется так же ловко и аккуратно связано, как и тело судьи?
– Чертовски интересно!
– Тот, на севере. Судья. Женщина. – Бернадетт стянула перчатки и затолкала их обратно в джинсы. – Это уже трое… трое нам известных. Кто-то убил каждого из них. Отрезал у них правую руку. Зачем? Может, кто-то как-то оказался жертвой всех троих? Старомодная месть? Мы ведь думали про самосуд, когда говорили о судье. В двух других случаях может быть то же самое. Что у вас есть на убитого на севере?
– Хейл Олсон. У этого своя интересная история. Несколько лет назад был замешан в бандитском нападении и грабеже, которые вышли ему боком.
– Еще один плохой человек вроде Арчера.
– Если не считать того, что Хейл отсидел свой срок, в тюрьме обрел Бога и все такое. Очистился от содеянного по всем статьям. После отсидки отличался примерным поведением, имел на севере постоянную работу, вышел на пенсию и остался там.
– А если, скажем – ну просто в порядке отработки версии, – кто-то считал, что мистер Олсон, хоть и отсидел в тюрьме и сделался религиозен, все же не получил по заслугам? Если, скажем, к тому же убитая дама согрешила в чем-то и не получила за это должного возмездия? Может, была плохой мамочкой, издевалась над детьми? Может, мужа своего отравила? Что угодно! Если все это сложить, то что у нас получается?
– Простенькая арифметика. У нас получаются три мертвеца, которые отнюдь не были примерными гражданами. Вот только зачем руки отрезать?
– Зачем выбрасывать руки? Это вопрос посерьезнее, – возразила Бернадетт.
– Что вы имеете в виду?
– Почему бы не забрать их с собой в качестве необычных сувениров? Обычно так поступают. А иначе получается, что убийца считает руку чем-то ненужным. Мусором.
– Послание, – предположил Гарсиа. – Какой-нибудь символ?
– Может, дело вовсе не в самих руках. Ключ – в самом их отсечении, заявлении о содеянном ими, самодеятельном суде над ними.
– Это сужает круг, – хмыкнул Гарсиа. – Мы повсюду разошлем его словесный портрет: «Считает, что наделен правом судить других».
– Понимаю, – кивнула Бернадетт. – Описание, весьма подходящее для всех без исключения. Если не считать того, что можем и прибавить: «Знает, как вязать выбленочный узел».
– Встретимся у медэкспертизы. – Гарсиа повернулся и зашагал к своей машине.
Провожая его взглядом, Бернадетт услышала завывания сирен. Дополнительные патрульные машины спешно возвращались к заповеднику. Вновь надев темные очки, она устремила взгляд за автостоянку – на реку и росшие вокруг леса – и подумала: «Кто же ты такой? Почему правые руки?» Ей было известно, что надо сделать, чтобы получить ответы, вот только делать это не хотелось.
Медэксперт в лаборатории был худой, как палка от швабры, и высокорослый. Белый халат на нем болтался, а когда парень шагал, ткань пузырилась у него за спиной, будто парус на ветру. Пиджак на нем сидел бы получше, надень он его прямо поверх халата.
– Ну что еще такого вы сумеете, чего не можем сделать мы? Главный судебный медэксперт округа Рамси – один из лучших патологоанатомов в стране. О каких еще проверках вы тут говорите?
– В данное время мы не намерены раскрывать информацию, – отрезал Гарсиа.
Бернадетт, расписываясь, искоса бросила взгляд на босса. Оба оперативника сидели за столом заседаний и заполняли всякие официальные бумаги, а «палка от швабры» ходил взад-вперед у них за спинами. Находились они в передней части здания, в солнечной комнате. Лаборатория, где и проводилась вся работа, располагалась в задней части дома. И рука находилась там же.
«Палка от швабры» на мгновение перестал метаться, чтобы поправить очки на носу.
– Что вы хотите отыскать в этом кольце? Отпечатки? ДНК? – Он снова принялся вышагивать по комнате.
– Мы не желаем это обсуждать, – произнес Гарсиа.
Медэксперт возмущенно произнес:
– Федеральное высокомерие. Вот и все, что это такое.
– В этом деле все мы работаем вместе. – Гарсиа невозмутимо продолжил писанину.
– Вы являетесь сюда, ссыте мне на туфли и уверяете меня, что идет дождик. – Медэксперт повернулся и направился к двери, распахнул ее настежь и, уже переступая за порог, бросил через плечо: – Кольцо я принесу, но рука останется в лаборатории.
Гарсиа взглянул на Бернадетт. Та кивнула.
– Оставьте руку себе, – ответил Гарсиа.
«Палка от швабры» ушел, сильно хлопнув за собой дверью.
– Думаете, он валяет дурака? – сухо спросила Бернадетт и, швырнув на стол ручку, отодвинула кучу бумаг.
– Да пусть себе валяет, – отозвался Гарсиа. Щелкнув ручкой, он принялся разглядывать ее. Сбоку были обозначены адрес и телефон медэкспертизы. – У них свои фирменные ручки. Нам тоже надо бы завести такие. – Он сунул ручку во внутренний карман блейзера.
Бернадетт тоже взяла ручку со стола.
– А эта из общественной адвокатуры округа Рамси. «Здравое сомнение по здравой цене». Находчиво.
Гарсиа забарабанил пальцами по столу.
– У всех есть свои фирменные ручки. Нет, определенно нам тоже нужно себе заказать – целый ящик. Адрес, номер телефона, чем занимаемся.
– Нам ни к чему, чтобы люди знали, кто мы такие, где находимся и чем мы занимаемся.
– Это все старое ФБР, – отмахнулся он. – А мы – новое и улучшенное ФБР. Открытое. Какой подобрать слоган для наших ручек?
– «Форменная…» – начала она и тут же осеклась.
Гарсиа докончил за нее:
– «…банда раздолбаев». Это я миллион раз слышал. Стара песня. А как вам «Фуфлометы без рацухи»?
Она улыбнулась:
– Никогда такого не слыхала.
– А я такое всякий раз слышу от журналистов, когда мы лажаем по полной. К сожалению, когда мы лажаем, то всегда по полной.
– А все потому, что мы из сраного ФБР, – сказала она.
– Как бы это на ручке смотрелось? «Мы из сраного ФБР». Ни адреса, ни номера телефона – ничего. Одна только эта констатация факта. И если какой-нибудь паразит спросит, как мы выберемся из дерьма, подкинем ему ручку.