сделал ставку в продвижении католицизма на Русь, в 1246 г., во время казни Михаила, ездил к Батыю, в то время как его брат Василек усердно опекал папское посольство. Получив сведения о враждебных действиях посланца Михаила на Лионском соборе, хан казнил его. А Карпини в своем отчете предложил возложить ответственность за эту смерть на второго соперника Даниила, великого князя Ярослава Всеволодовича.

Владимиро-суздальский князь Ярослав был отравлен в столице монгольской империи Каракоруме, где в этот момент также энергично действовал папский легат. Затем папа потребовал от его сына Александра Невского изменить православию на том основании, что Ярослав, умирая чуть ли не на руках Карпини, якобы принял католичество.

Отчет легата переполнен ложью, но его детальные бытовые сведения о сотрудничестве с галицкими князьями выглядят достоверно. Если Александр отправил папского посла восвояси, а новой волне крестоносцев дал отпор, то Даниил принял от папы и веру, и королевскую корону, погубив Западную Русь в интересах католической Европы. Попытка Галицкого летописца спасти своего великого князя хотя бы от обвинения в смерти Михаила Черниговского – понятна и простительна. Он переврал факты и даже даты, спасаясь от стыда.

Сведения иностранцев о Древней Руси не всегда явно тенденциозны политически, но непременно отражают наряду с непосредственными наблюдениями присущие их собственной культуре стереотипы. Так, арабский путешественник, лично видевший, как любимая женщина умершего знатного руса долго прощается с его товарищами, переходя из шатра в шатер и выпивая, смело утверждает, что дама вступала со всеми ними в половую связь.

По его культурной традиции такое свободное общение с мужчинами, с которыми женщина совершила долгий и горестно завершающийся поход, не могло означать ничего иного! И сама мысль о том, что женщина, добровольно собирающаяся убить себя и отправиться в загробный мир вместе с мужем – не рабыня, которую нужно охранять от соблазнов и оберегать от всяких контактов, не могла прийти автору в голову.

Византийцам такое поведение русских женщин казалось необычным, но доступным для понимания. Но их традиция, раз связав варваров-славян с долблеными лодками, заставляла самого императора именовать русские мореходные ладьи «моноксилами» (однодеревками), даже если они вмещали 40 воинов и большой груз.

Моя книга, описывая на основе анализа источников обстоятельства жизни Древней Руси, имеет целью показать не только события, но и то, что было у русских людей в головах. Наиболее ярко и в то же время туманно это представлено в древнерусской литературе.

Мы не знаем, за редкими исключениями прямых ссылок и реминисценций, какие произведения и насколько повлияли на того или иного человека и даже на определенный социум. Но имеем уникальную возможность лично погрузиться в мир читателя Древней Руси XI–XIII вв. благодаря огромной работе Института мировой литературы РАН (Пушкинского Дома), опубликовавшего уникальную Библиотеку литературы Древней Руси[1]. Это подлинно научное издание, имеющее все пояснения, необходимые для понимания текста, и понятный современному человеку перевод. Отсылаю вас к нему, понимая, что смогу передать в этой книге лишь малую часть идейных и художественных богатств, на которых основано величие русской культуры.

О чем эта книга

Исследование рождения, становления и жизни Древней Руси, которое мы с вами проведем, вытекает из состояния наших знаний исторических источников. Разговор пойдет о том, что мы можем выяснить и понять, а не о том, что нам просто хотелось бы знать. Последовательной, без больших белых пятен, истории древних русов и Древнерусского государства до Крещения Руси и даже до просвещения ее Ярославом Мудрым у нас просто нет. Нет настолько, что элементарный вопрос, какие князья правили русскими княжествами в X в. – имеет ответ приблизительный и неполный, включая не только имена князей, но и состав княжеств. Итак, книга рассказывает о том, что и, главное, как мы можем о Древней Руси выяснить.

Но, скажет просвещенный читатель, именно эту задачу ставил в 1110‑х гг. составитель Повести временных лет, который определил для нас начало Руси с условного 852 г. (реально 860), когда на исторической авансцене появились русы, до времен Владимира Мономаха (1053–1125). Монах Киево-Печерского монастыря провел серьезнейшее исследование источников и установил, что хотя все народы, включая славян, происходят от сыновей Ноя, наши предки впервые явили себя миру как русы в походе на Царьград в середине VIII в. Описание этих первых 358 лет в «Повести временных лет» (с прибавкой трех лет, до 1113 г., в редакции Сильвестра) и стало классическим началом русской истории.

Разумеется, историки, утверждая свои концепции, делили это время и так, и эдак, а вместе с археологами предложили гипотезы, откуда русы взялись. Последнее интересно и нам. Понимая, что воины, повергнувшие в трепет столицу великой Империи ромеев, не родились в одночасье, мы углубимся во тьму времен на век-другой, отдавая себе отчет в предположительности отнесения разнообразных археологических материалов к «народу Рос», именуемому так в письменных источниках лишь с 830‑х гг.

Период, охваченный Повестью временных лет, стал классическим в русском восприятии начала родной истории. Эта «Повесть» открывала почти все последующие летописные своды, а по ее завершении летописи «расползались» по отдельным княжествам и землям. И именно «Повесть» заложила прочнейший фундамент нашего понимания, «откуда есть пошла Русская земля».

Со временем ученые поняли, что более ранняя, 1070‑х гг., Начальная летопись, сохранившаяся в новгородских сводах, чуть ли не во всем противоречит Повести, прямо с года «начала Русской земли» (654/55 вместо 852/53). А объединяет их, давая общий текст, Древнейшее сказание конца X в. Но на общественное сознание такие открытия повлияли минимально. Даты, события, характеры героев родной истории и обстоятельства и жизни мы продолжаем воспринимать сквозь призму Повести временных лет. Пытаясь разобраться в источниках и лучше понять наших предков, мы обязаны вносить изменения и дополнения в величественную картину начала Руси, нарисованную в Повести. Иначе читатель просто не поймет, о чем идет речь.

«Повесть временных лет», упоминая множество племен, народов и стран, рассказывала о людях, которые уверенно полагали себя русскими. И здесь мы следуем за древним летописцем, сосредоточив внимание на личностях, характерах, особенностях культуры и обстоятельствах жизни русских людей в начале их исторического пути. Источники показывают, что они, если и отличались от нас, то все же остаются нам близкими и понятными. Правда, для этого понимания нам придется основательно погрузиться в источниковедение.

Следование за источниками определило и другое важное свойство этой книги. Она представляет собой не изложение исторической концепции автора, но совместное с читателем исследование, в ходе которого у него должно сложиться собственное мнение. Вы прочтете не упорное доказательство того, что автор всегда прав, а познакомитесь с научным осмыслением источников, которое всегда и неизбежно подразумевает поиски и сомнения. Мы будем отталкиваться от легенд, проявляя к