Я не почувствовал, что конфликт серьезен, так как показал себя добросовестным учеником и приносил хорошие отметки. Именно поэтому меня не трогали одноклассники. А вот одного из новичков, не желающего нормально учиться, староста каким-то образом приструнила, после чего он перестал получать одни тройки.

В новом коллективе я, можно сказать, ужился, поэтому желанием переходить в другой класс совершенно не горел. Это сулило некоторые сложности, предвещало пустую трату времени в бессмысленных конфликтах с двумя классами сразу.

— Но почему ты не хочешь? — удивился Годимир.

— Не хочу, чтобы ты обращался к отцу с такой просьбой, — сказал я, усмехнувшись. — Ты, как я понял, и так в школе на птичьих правах, поэтому не надо надоедать отцу с этим. Можем нормально общаться на переменах, ведь на уроках необходимо учиться.

— Действительно, — задумавшись, произнес Годимир.

— Скоро перемена заканчивается, — сказал один из мальчишек моему знакомому. — Надо идти на следующий урок.

— Быстро она закончилась, — расстроился Годимир, посмотрев на часы, и обратился ко мне: — У вас сегодня тоже пять уроков?

— Шесть.

— Плохо, думал встретиться и пообщаться, но меня к тому времени должны забрать.

— Да не бери в голову, — посоветовал я. — Давай пообщаемся завтра после обеда, на этом же месте?

— Отлично, — обрадовался он. — Договорились!

Возвращаясь после перемены в аудиторию, я столкнулся с одной из одноклассниц. Точнее сказать, это она на меня налетела и преградила путь.

«Руслана», — вспомнилось ее имя.

— Чем обязан? — холодно спросил, поняв, что высокомерная девчонка, не обмолвившаяся со мной ранее ни единым словом, не собирается отходить в сторону.

— Ты знаешь Годимира Огнеяра или мне показалось? — прямо спросила она.

«Ничего себе заявочка! — удивился я. — Мне думалось, тут не принято выведывать такие вещи. Или она меня вообще ни во что не ставит, раз спрашивает о подобном?»

Последняя мысль немного разозлила, но я всего лишь холодно ответил:

— Вы можете считать так, как вам это угодно.

— Как угодно? — приподняла она бровь. — Я хочу знать наверняка. Или, — она повысила голос, — нашим добрым одноклассникам станет известно, что один из учеников якшается с ашниками.

«Юная шантажистка, как будто я в этой школе кого-то боюсь! К тому же все и так скоро узнают, что я общаюсь с Годимиром, так что я и не собирался это скрывать».

Ничего не ответив, я обошел девчонку по дуге и прошел мимо.

— Ты об этом пожалеешь, — спокойно сказала она мне в спину. — А я все равно узнаю, как ты познакомился с сыном коменданта.

Учеба в имперской школе давалась мне довольно легко. Полученные в прошлом мире знания, а также приобретенная с годами способность самостоятельно обучаться позволили быстро и полноценно усваивать информацию, а вскорости стать одним из отличников.

Понимая важность получения местных знаний и придавая огромное значение тренировке памяти — ведь мозг, как и мышцы, можно и нужно «прокачивать», — я с ответственностью отнесся к учебе и полноценно работал на каждом занятии.

Знания, получаемые на уроках, усваивались быстро, сказывалась хорошая наследственность. Поэтому бо́льшую часть времени я просто-напросто скучал, пока не придумал, как разнообразить свободное время.

Первым делом я продолжил тренировать технику волка, поддерживая ее максимальное количество времени в активированном состоянии. После того как это занятие наскучило, перешел к использованию «духовной конечности» и стал учиться поднимать разные предметы без использования рук. Конечно же делал это так, чтобы никто не заметил. Энергии уходило много, однако и навык понемногу тренировался.

Обещанные Русланой проблемы не заставили себя долго ждать. Ну как проблемы — просто небольшие сложности.

Вернувшись в раздевалку после очередного занятия по физической подготовке, я застал в ней всю мужскую половину класса. Царившее в помещении веселье прекратилось, стоило мне открыть дверь, после чего преисполненный собственной важности Семен произнес:

— А что это ты, Иван, избегаешь своих одноклассников? После занятий по ФП всегда задерживаешься и приходишь в раздевалку, когда ее все покинут?

— А тебе что, не терпится посмотреть на мой голый зад? — приподняв бровь, спросил я.

Послышались сдавленные смешки. Я знал, что оправдываться ни в коем случае нельзя, иначе буду выглядеть виноватым. Лучшая защита — это нападение.

— Не переводи тему! — воскликнул мальчишка возмущенно. — Ты всегда переодеваешься после того, как все уйдут! И так происходит после всех занятий по физической подготовке.

— Может, он не хочет, чтобы мы видели его синяки, — усмехнулся один из мальчишек. — Все же знают, что его дома избивают.

Я опять приподнял бровь.

«Несколько раз заметили синяки на моих руках и после этого решили, что меня бьют? Они почему-то не учитывают, что подобные отметки бывают у учеников, практикующих воинские искусства. А ими, пусть даже совсем немного, занимаются все бояре».

Пожав плечами, я направился к своему шкафчику.

— Да, — подхватил еще один парень. — Я тоже видел синяки, и они не такие, как у Кирилла после драки с ашниками. Ведь Иван, как оказалось, с ними дружит и даже общается.

«Вот и привет от Русланы, — усмехнулся я. — Как ожидалось, не очень-то и болезненный».

Дети заговорили, а я тем временем стянул майку.

Разговоры в раздевалке тут же сменились пораженным молчанием. Мысленно усмехнувшись, я взял мыльно-рыльные принадлежности, повернулся к школьникам и, добавив в голос холода, произнес:

— Представление окончено. Все свободны! — после чего направился в душ.

Мои задержки в спортивном зале после физической подготовки были обусловлены двумя вещами.

Во-первых, тренированное Феофаном тело постоянно нуждалось в хороших физических нагрузках, которых мне, признаться, в последнее время здорово не хватало. Поэтому я использовал местную физкультуру для разминки, а после того как освобождался спортзал, переходил в гимнастический городок и хорошенько там занимался. Это было необходимо, так как у меня не имелось особого желания выделяться, и перед учителями я показывал обычные средние результаты.

Вторым фактором, поддерживающим мое нежелание переодеваться в раздевалке с остальными учениками, было огромное количество шрамов, покрывающих тело. Тех самых шрамов, оставленных демоническим оружием и невероятно трудно заживающих, несмотря на использование самых дорогих и современных лечебных зелий. А я, помнится, грешил на Феофана, что он для своеобразного урока сознательно давал мне низкокачественные зелья, не заживляющие шрамы до конца. Но нет, через месяц шрамы почти пропадали, а, по словам Марыси, при систематическом употреблении снадобий от шрамов через полгода не должно было остаться и следа. Но у меня этого времени не было, и приходилось скрытничать. Я не питал иллюзий, что мне удастся долго скрывать шрамы в школьном коллективе, полном любопытных детей, но надежда все же была.