Георгий сильно сжал кулаки, так как рассчитывал на другой исход.

Завершив ритуал закрепом, он сел на пол в позе лотоса и с интересом принялся рассматривать то, что получилось. Его действие тут же повторили остальные члены семьи, им обряд дался намного тяжелее.

Изучая стену, Георгий отметил несколько странностей.

Первым делом в глаза бросились едва видимые темные линии, тянущиеся от его изображения к рамкам остальных членов семьи. Словно не отец, а именно он глава рода, хотя от портрета князя расходились такие же линии, только более явные.

Еще большее удивление он испытал в тот момент, когда оказалось, что рамка его портрета была по толщине сопоставима с отцовской. Как оказалось, он значительно увеличил свою магическую мощь и родовую магию, по сути, стал равен отцу в силе.

Третьей странностью была рамка Ивана, которая имела почти такую же ширину, как и у Георгия, но при этом окрасилась в небесно-голубой цвет вместо черного. Девичья фамилия матери красноречиво показывала, к какому именно роду принадлежит Иван. И вот это обстоятельство добавляло немало вопросов, ведь, насколько помнил Георгий, младший брат не проходил инициацию и должен был сохранить отцовскую фамилию.

Молодой человек посмотрел на отца, но увидел лишь его спину.

Он еще раз осмотрел холст.

«Если я сейчас все правильно понял, то магия рода покидает отца и переходит ко мне. А это значит, что я буду становиться все сильнее и сильнее и, вполне возможно, очень скоро смогу претендовать на главенство в семье. Напряженная спина отца красноречиво говорит именно об этом. Сделавшись главным, я наконец смогу диктовать свои условия и узнаю, что именно произошло с Иваном. Эта загадка мне пока не по зубам».

Дверь в зал открылась, и несколько помощников стали поднимать сидящих на полу детей и сказывать им помощь. Еще пара перерисовывала получившиеся результаты в альбом, стараясь не упустить ни единой детали. А к Георгию подошел профессор Петиус.

— Занятный результат, — осмотрев холст, прокомментировал он.

— Да, — согласился наследник. — Некоторые моменты мне совершенно непонятны.

— Я просвещу тебя, как только все вдумчиво изучу и проанализирую, а пока ты должен поговорить с отцом и тут же отбыть.

— Почему? — насторожился парень.

— Все на холсте, — произнес маг.

Молодой человек еще раз окинул взглядом полученную картину и кивнул.

Выходя из зала, он не заметил, какими глазами его провожал один из братьев.

В среднем в имперской школе ежедневно было около пяти уроков, четыре до и один, редко два — после обеда. Поэтому у подкрепившихся в столовой учеников оставалось довольно много времени на отдых. Некоторые из них возвращались в кабинеты и готовились к следующим занятиям, другие собирались в группы по интересам, я же, как и многие другие, предпочитал проводить время на свежем воздухе в компании гаджета или книги. Друзей и хороших знакомых я пока так и не завел, хотя и начал тесно общаться с некоторыми учениками, поэтому в обед мне никто не мешал сидеть на лавочке и изучать просторы местной информационной сети.

Вот и сейчас я с интересом сидел в телефоне и смотрел видеоролики, наглядно демонстрирующие способности воинов ранга «ветеран». Делал я это до тех пор, пока меня не отвлек смутно знакомый голос, радостно воскликнувший:

— Иван?! Ты ли это?

Поставив видео на паузу, я поднял голову и увидел улыбающегося во все тридцать два зуба Годимира.

«Вот так встреча! А я-то думал, его отправили учиться в другую школу!»

Немногочисленные ученики, стоявшие недалеко от нас, с некоторым удивлением посмотрели на мальчишку, столь ярко проявляющего свои эмоции. Большинству из них было откровенно плевать на правила этикета, если они не на официальном приеме, но все же воспитание давало о себе знать, и многие на публике вели себя как минимум сдержанно.

Годимир находился в компании моих старых знакомых — тех самых мальчишек из пятого «А» класса. Ребята неприязненно смотрели на меня, так как уже долгое время не могли поквитаться за небольшой урок, который я преподал им в первый учебный день. Признаюсь честно, пока мне просто везло, потому как пересекались мы только в присутствии учителей или моих одноклассников. Хотя, с другой стороны, думаю, и мальчишки не пылали особой страстью проучить одного знакомого им ученика, иначе давно подкараулили бы меня после физической подготовки.

Я поднялся с лавочки и крепко пожал протянутую руку.

— Не ожидал тебя здесь увидеть, — признался честно. — Тем более что учебный год начался несколько недель назад.

— Да я и сам не думал, что отец сжалится и отпустит меня в школу после всего случившегося, — тихо произнес Годимир и искренне добавил: — Как же я рад тебя видеть!

— Взаимно! Мне казалось, ты говорил, что с первых дней сентября сразу пойдешь в школу, — ответил я и уточнил: — Что случилось? Или это секрет?

Мальчишка на некоторое время задумался, а затем, тщательно подбирая слова, произнес:

— Дела семейные, ничего интересного.

Я понятливо кивнул. Тут слишком много лишних ушей, да и сам он не уверен, можно ли рассказать мне хоть что-то.

— Прогуляемся? — предложил я. Мне не нравилось, что наш разговор слушают несколько не участвующих в нем людей.

Но Годимир решил иначе. Он повернулся к одноклассникам, потом посмотрел на меня и спросил:

— Вы знакомы?

— Заочно, — подтвердил я, уберегая напрягшихся мальчишек от ответа и надеясь все же замириться с ними, а не продолжать эскалацию небольшого конфликта. Подобная враждебность в школе часто приводит к излишнему вниманию, а мне бы этого совершенно не хотелось.

Годимир представил нас друг другу, после чего я спросил:

— Так, значит, ты теперь учишься в пятом «А»?

— Да, — кивнул он. — Меня давно туда зачислили, только вот на учебу я пришел сегодня. А ты в каком?

— В пятом «Б», — усмехнулся я. Ведь нас распределили в конфликтующие классы.

— Плохо, — расстроился мальчишка и задумчиво добавил: — Может, мне попросить, чтобы меня перевели к вам?

Я посмотрел, как напряглись мальчишки, и мысленно улыбнулся.

«Почему-то они очень не хотят, чтобы Годимир перевелся из их класса, и как-то много внимания уделяют новичку».

— Хотя… — он перевел взгляд на меня, — может, попросить отца, чтобы тебя перевели в мой класс?

Я посмотрел на злющих ребят из враждебного класса и решительно отказался. Потому что, как я уже знал, в «А» классы старались отбирать детей из боярских родов, простолюдинов там почти не было. Именно в этом и крылась суть основного конфликта между учениками. Одни с малых лет относили себя к боярской элите, которая вправе считать себя выше других, в том числе и других детей из других классов. Вторые же, напротив, считали себя достойными «А» класса и не соглашались с тем, что «Б» класс чем-то хуже. Конкуренция шла по всем фронтам, начиная с учебного и заканчивая спортивным. И, как мне было известно, пока мой класс шел впереди.