— Я не откажусь ни от одного сказанного мною слова, сеньор, — обретая уверенность, ответил Амос. — Этого мальчика зовут Беорф, и он мой друг. Да, он из породы человекозверей. Но он не колдун, а уж тем более не то существо, что превращает людей в каменные изваяния. Я думаю, если вы его сожжете, то никогда не узнаете, что происходит в вашем королевстве, ведь только он один видел тех, кто вам угрожает. Он не виновен в преступлениях, в которых вы его подозреваете.

Впервые с тех пор, как Йон взошел на престол, ему противоречили.

— Маленький негодяй, ты считаешь себя умнее правителя Братели Великой? Я почти сорок лет сражаюсь с темными силами этого мира. Я проливал кровь за истину. Я терял людей, целые армии. И все это для того, чтобы Свет воссиял над темным и злокозненным миром мрака. Подойди ближе, чтобы я мог лучше разглядеть тебя.

Сохраняя молчание, Амос с достоинством приблизился. Увидев мальчугана с заплетенными в косу волосами, в разодранных доспехах из черной кожи и трезубцем за спиной, Йон улыбнулся. Тут вмешался Бартелеми. Он бросился на колени перед своим сеньором и произнес вполголоса:

— Простите меня, великий господин. Ребенок глуп, он не ведает, что творит. Я знаю его, он живет с родителями на постоялом дворе моей матери. Это путешественники, совсем недавно попавшие в наш город. Ни отец, ни мать этого мальчугана ничего не знают о его поведении. Простите его, я буду ему гарантом.

Йон смягчился.

— Хорошо, доблестный Бартелеми. Твой отец много раз спасал мне жизнь, и его потомка я обязан уважать, как его самого. Уведи парнишку, чтобы я больше не видел его в Братели Великой.

Из толпы вышел человек и произнес:

— Сеньор, мое имя Урбан Дарагон. Я знаю своего сына лучше, чем рыцарь Бартелеми, и уверяю вас, если Амос утверждает, что ваш узник не виновен, он прав. Бартелеми добрый человек, я понимаю, что он хочет защитить своих друзей. Семейство Дарагонов от всего сердца благодарит его, но я всегда учил сына в любых обстоятельствах быть честным и действовать согласно своим глубоким убеждениям. Хочу добавить, что Амос не глуп, и многим было бы полезно послушать его.

Йон нетерпеливым жестом отогнал Бартелеми и со вздохом произнес:

— Да будет воля отца! Мы бдительно следим за соблюдением справедливости. Пусть этот мальчишка сыграет в истину. Разыграем судьбу пленного колдуна. Я положу в шлем два клочка бумаги. На одном будет написано «не виновен», на другом «виновен». Ты должен наугад вытащить бумажку, маленький наглец. Если ты вытянешь бумажку со словом «не виновен», я дарую жизнь твоему дружку-колдуну. Если же ты вытягиваешь бумажку со словом «виновен», мы сожжем троих: юного колдуна, твоего папашу и тебя. Те, кто защищает врагов Йона Очистителя, — предатели, заслуживающие смерти. Это станет наукой для твоего отца: иногда следует уважать законы королевства больше, чем свои внутренние убеждения. Принесите два листка бумаги. Приступим!

Пока Йон писал, Амос украдкой бросил взгляд на Беорфа и, улыбнувшись, громко сказал:

— Я подчиняюсь законам этого королевства и с удовольствием сыграю в истину. Только прежде, чем вы положите бумажки в свой шлем, позвольте мне взглянуть, что вы на них написали.

Йона, казалось, оскорбила подобная просьба, но он быстро взял себя в руки и произнес:

— Довольно вздора и глупостей! Я рыцарь, я не могу лгать и хитрить. Взойди на помост, и да осветит истина ваши жизни!

Недовольство властелина Братели Великой подтверждало подозрения Амоса: тот на обоих листках написал «виновен». Это было видно и по глазам старика. Урбан Дарагон тем временем покрылся холодным потом и молился лишь об одном — чтобы его сын придумал какую-нибудь спасительную хитрость. В полной уверенности, что его новые друзья будут на рассвете казнены, Бартелеми с ужасом наблюдал за происходящим. Беорф прерывисто дышал, не в силах поверить, что ради спасения его, человекозверя, ненавидимого всеми, Амос может рисковать собой и отцом. Уверенная в исходе игры толпа была безмятежна. Сеньор Братели Великой никогда не ошибался, и никто даже не сомневался, что завтра в городе будет большой костер.

Амос спокойно погрузил руку в шлем. Потом резко выхватил бумажку, сунул ее в рот и мгновенно проглотил. Йон прорычал:

— Ты что сделал, маленький болван?!

С безмятежной улыбкой на лице Амос ответил:

— Все просто: я взял клочок бумаги и проглотил его.

Из толпы раздались смешки, и Йон яростно вскричал:

— Но зачем, осел, ты это сделал?!

Амос торжественно заявил:

— Я съел вытащенную наугад бумажку, поэтому узнать, виновен или невинен мой друг, можно только одним способом. Для этого нам надо взглянуть на бумажку, что осталась в шлеме. Если на ней написано «не виновен», значит, я съел ту, на которой написано «виновен». И на рассвете вы сожжете нас. Если же на оставшемся в шлеме обрывке вы увидите слово «виновен», это означает, что я съел бумажку со словом «не виновен». Тогда мы спасены! Теперь я прошу, чтобы Бартелеми подошел и вынес вердикт вашей игре в истину.

Рыцарь подошел, вытащил из шлема бумажку и громко и отчетливо прочел:

— Виновен!

Снова заговорил Амос:

— Это доказывает, что я вытащил и съел бумажку, на которой было написано «не виновен», если… Если только в шлеме не лежали две бумажки со словом «виновен»! Но я не думаю, чтобы глава рыцарей Света был обманщиком. Следовательно, это говорит истина!

Толпа принялась неистово аплодировать. Йон резко поднялся и, багровый от гнева, провозгласил:

— Истина сказана, выпустите мальчишку из клетки!

Затем наклонился и прошептал на ухо Амосу:

— Ты дорого заплатишь за свою хитрость. Ты еще узнаешь, как противоречить сеньору Братели Великой!

Полная светлая луна освещала столицу, когда Амос вернулся на постоялый двор в сопровождении отца и Беорфа. В семье Дарагонов юного человекозверя приняли как сына. За столом Амос рассказал родителям о своем знакомстве с Беорфом и о том, что казненные рыцарями Бромансоны были его родителями.

Взволнованная Фрилла предложила всем как можно скорее покинуть Братель Великую. В любом случае, их главной целью был Таркасисский лес. К тому же, перспектива остаться на этом постоялом дворе, а главное, в этом городе, где рыцари постоянно норовили кого-нибудь сжечь, выглядела не очень привлекательной. Было принято решение вместе с Беорфом на рассвете двинуться в путь. Кошелек их еще был тяжелым, а лошади уже давным-давно отдохнули.

Беорф тоже было завел рассказ о том, что видел в лесу, но внезапно умолк и уставился на подобранного семейством кота. Амос улыбнулся.

— Не обращай внимания, он не опасен. Мы нашли этого слепого кота в одной деревне по дороге сюда. Это было единственное живое существо в округе, все люди и животные превратились в каменные изваяния. Мы пожалели его и взяли с собой.