что же я задумала.

– Добрый вечер, – поздоровалась я, приседая в реверансе (в ушах моих эхом отдавался мамин укоряющий голос). – Я знакома с вашей сестрой.

Я взглянула в сторону миссис Кэмпбелл, в девичестве старшей мисс Ли, смотревшей на меня почти с тем же выражением лица, что и Оливер.

– Меня зовут Вайолет, а это мой друг Оливер.

– О-очень приятно, – ответил мистер Кэмпбелл, кивая нам обоим. – Барнаби Кэмпбелл.

Я заметила, что жену он не представил.

– Не правда ли, удивительный спектакль?

Оливер пожал плечами. Я постаралась изобразить восторг.

– Да, просто чудесный.

– Леди Афина неподражаема, – с улыбкой заметил он.

Его жена закивала.

– Она хороша. Я её поклонница.

– Вы часто сюда приходите? – спросила я, заранее зная ответ.

– Стараемся не пропускать, – ответил Барнаби. – Её могущество ни с чем не сравнимо. Она на самом деле общается с духами и видит будущее. И это не раз доказывалось!

– Очень интересно, – поддакнула я, хотя мой интерес состоял в том, чтобы узнать, насколько всё это правдиво.

Чжен Кэмпбелл вежливо улыбнулась.

– Нам пора. Приятно было познакомиться. Привет сестре.

Барнаби приподнял шляпу, и они ушли.

– Нет, ты посмотри! – воскликнул Оливер, и я увидела, что он уставился на часы, висевшие на стене. – Пора домой, не то твои родители…

– Рассердятся… Знаю, – закончила я. – Так мы же послали Скелета с запиской. Может, пронюхаем что-нибудь ещё, пока театр не закрыли на ночь? Найдём брата и сестру Анастос? – с надеждой спросила я. – Или Арчи?

Он пристально посмотрел на меня.

– Что ты задумала, Вайолет?

– Хочу кое-что разведать, – ответила я. – Не пора ли взять интервью у духов?

Глава 8

Арчи стоял в дверях зала и воодушевлённо раскланивался с выходящими зрителями.

– Арчи, – сказала я слащавым голосом, – не отведёшь ли нас в какое-нибудь тихое местечко за кулисами или наверху, где можно уединиться? Мне нужно посидеть немного и прийти в себя.

– Конечно, мисс, – сказал Арчи, – следуйте за мной.

– Что на тебя нашло? – шипел мне на ухо Оливер, пока мы шли за мальчишкой.

– Понятия не имею, – прошептала я.

Я читала такое в романах. А раз подействовало, то чего жаловаться.

Арчи провёл нас через несколько тяжёлых дверей и настоящий лабиринт из коридоров, что находились за кулисами театра.

– Здесь есть тихая гостиная, – сообщил он, когда мы прошли много дверей.

Он тихонько постучался, но тишина означала, что внутри никого не было.

– Комната отдыха. Сюда приводят дам, падающих в обморок.

– И часто такое бывает? – спросил Оливер.

– Ещё как, – ответил Арчи, доставая ключ и открывая комнату. – Особенно когда выступает леди Афина.

Оливер поднял брови, но я понимала, о чём говорит Арчи. Представление было пугающее, связанное с потусторонним миром. А если она предскажет что-нибудь страшное о твоём будущем? Да тут с кем угодно случится приступ. Хотя я считала это глупостью. Большинство дам не такие неженки, какими прикидываются или какими их считают.

– Спасибо, Арчи, – оглядываясь, поблагодарила я.

Комната была довольно простой, с несколькими креслами и мрачными картинами.

– То что надо. Мы посидим немного, ладно?

И совершенно откровенно – мама или другой человек из приличного общества пришли бы в ужас – я потащила Оливера в комнату и закрыла за собой дверь.

Арчи, к счастью, и бровью не повёл.

– Хорошо, мисс, – ответил он из коридора.

– По-твоему, тут обитают духи? – спросил Оливер. – Но ты говорила, что в театре ничего не ощущала?

– Духи любят укромные места, тихие, – объяснила я. – Или так, или шум начисто вышиб из меня шестое чувство.

С моими способностями многое строилось на догадках. Я о них никогда даже не заикалась, пока, слава богу, не познакомилась с Оливером.

– Но… разве они не на кладбище?

Он уселся в кресло и закинул ногу на ногу.

– Ну помнишь, я говорила, что духи похожи на… эхо? Как рябь на воде? Иногда погибшие при трагических обстоятельствах или не закончившие какое-то дело души возвращаются на место гибели.

Говоря, я прикрыла глаза и водила пальцами по выпуклому рисунку обоев.

– Иногда они привязаны к предмету или человеку, а не к земным останкам.

– По-твоему, тут могут быть духи? – спросил он.

Я пожала плечами.

– По-моему, стоит попробовать. Помолчи-ка минутку.

Оливер затих, и я закрыла глаза и сосредоточилась.

«Есть тут кто-нибудь?» – прошептала я.

Послышался шелест поднимающейся занавески, и подул холодный ветерок. А затем низкий надтреснутый голос, словно пластинка на фонографе.

«Ты не можешь сказать, что я виновен. Не тряси кровавыми кудрями».

Что бы это значило?

«Здравствуйте. Вы дух?»

«Да, и бестрепетный, смотрящий смело на то, чего сам чёрт не стерпит».

От этих слов по спине пробежал холодок. Но в них было что-то знакомое. Я точно их слышала раньше.

«Отчего вы бродите здесь, а не на месте своего последнего приюта?»

«Кровь проливали в стародавний век».

Я постаралась перефразировать его слова.

«Вас убили… давным-давно?»

«Да и поздней убийства совершались».

– В театре случилось несколько убийств? – удивилась я вслух. – Значит, это подходящее место для духов.

– Чтоб мне провалиться! – пробурчал Оливер.

«Дух… – попыталась спросить я, – с вами кто-нибудь ещё говорил?»

В комнате без окон прошелестел зябкий ветерок.

«Когда гробницы извергают прочь тех, кто зарыт, пусть нам кладбищем будут утробы коршунов».

«Мм, ладно», – ответила я, хотя совершенно не поняла, что это значит. Но почему всё это до боли знакомо?

Может, нужно перейти на личности?

«А медиум, леди Афина? Она с вами разговаривает? Она говорит с умершими?»

Призрачный ветер подул так сильно, что, клянусь, волосы встали дыбом.

«Сгинь! Скройся с глаз моих! Упрячься в землю!» – с яростью прогремел надтреснутый голос.

– Макбет! – неожиданно сказала я вслух, когда меня осенило. – Вы цитируете Шекспира!

Вот, оказывается, почему я узнала слова, произнесённые духом. У папы на полке стояло полное собрание сочинений Шекспира – самая большая его ценность.

А потом быстро зажала рот ладонью, потому что в театре ни в коем случае нельзя произносить слово «Макбет».

Нужно было сказать: «шотландская пьеса». На того, кто назовёт это имя, посыплются несчастья.

И вдруг всё стихло.

«Дух?» – позвала я.

Ничего. Ни Шекспира, ни зябкого ветерка.

Я открыла глаза. Оливер с ужасом смотрел на меня.

– Боже мой, – заметила я. – Актёры так любят… показуху.

Оливер секунду молчал.

– Я… я…

– Что? – с подозрением спросила я. – Ты что-нибудь слышал?

Он нахмурился.

– Не знаю. Может быть, и слышал. Но, Вайолет, у тебя… шевелились волосы.

– Так, значит, всё происходило на самом деле? – спросила я. – И мне так показалось.

Вот уж сюрприз