– Это не тебе решать! – губы красавца сложились в линию, в глазах появились предупреждающие нотки. – Я сейчас изучу ваш договор. И если ты подписала его не с конкретным человеком, а с главой семьи, у меня для тебя плохие новости.

– Хорошего вечера. Я поеду. Дмитрий Давидович, я на связи. – Юрист кивнул мне, обменялся рукопожатием с охреневшим пижоном и поспешил к выходу.

Дмитрий проводил его взглядом. Затем снял пиджак, повесил его на спинку барного стула. Нагнулся, изучая меня взглядом-рентгеном, от которого мне стало не по себе.

– Слушай, отец года! – не выдержала я. – Мои глаза, если что, выше!

– Я знаю, где глаза, – он сощурился. – Я смотрю на твою грудь. Откуда у няни деньги на силикон?

– Да ты…

– Советую не тыкать своему новому хозяину. Не имел чести пить с тобой на либершафдт.

– В моей груди нет никакого силикона!

– А будешь себя хорошо вести – появится. Мы же найдем общий язык, а, Валерия?

Меня уже и так нехило бомбило от происходящего, да и отходняк тоже догнал. Не каждый день ты хватаешься за нож, чтобы защитить ребенка от проникшего в дом… отца. Отца, у которого на руках все документы, подтверждающие отцовство – со свежей печатью. И чтобы я не сомневалась – представитель исполнительной службы, которого заставили работать во внеурочное время, пояснил мне это на пальцах.

Кристине позвонить я не могу. Телефон сдох, а этот индюк свой не даст. И чего я не могу придумать никакого выхода из ситуации, а вместо этого пялюсь на его внушительные бицепсы, которые, кажется, вот-вот – и порвут белую рубашку по швам?

– Я немедленно уезжаю. Хотя, нет. Я не дам нанести Маше моральную травму, когда она проснется утром и увидит в доме чужого мужика! Я остаюсь до утра.

– Остаешься, – Дмитрий перевел взгляд с моей груди в глаза. – А пока что будь добра, твой договор.

– Прямо сейчас?

– Прямо сейчас. В моем доме, с моей дочерью – какая-то левая девица, да еще и с ножом кидается. Надо выяснить, имеешь ли ты право здесь находиться. Я жду.

– А если у меня его нет? Если он дома?

– Лучше для тебя, чтобы он был здесь. И на будущее, Валентина, я ждать не люблю.

– Я Валерия!

– Мне все равно. Пять минут, и чтобы договор был у меня в руках.

Почему я вбежала прочь, вместо того, чтобы продолжать нашу словесную перепалку?

Мне просто надо было собраться с мыслями.

Оказавшись в темном коридоре, я замедлила шаг и сделала несколько глубоких вдохов.

Сейчас я позвоню… даже не отцу, его доверенному лицу, который помог мне найти вакансию. Меньше часа – и здесь будет отряд омона, и они примут мою заяву, где я опишу, как этот урод пялился на мою грудь и делал намеки. С преувеличениями. Пусть поставят этого урода на колени – он еще прощения просить у меня будет. Хватит, шутка зашла очень, очень далеко. Это повод расторгнуть спор: я нанималась к женщине няней, а не к непонятному индюку, котоый и не скрывает своих намерений…

Выдохнула. Досчитала до десяти.

Эх, как жаль, что я не увижу на коленях Ярослава. Не упьюсь его горем, когда отожму авто. А если…

А, черт возьми! С каких пор Лера Богатова боится авантюр и, что того круче – мужчин? Может, отыграть эту игру до конца? Я всегда смогу вскрыть карты, если станет тяжело. Просто скажу, кто такая. Фамилия моей семьи сразу заткнет рот кому угодно. Он еще и подыграет!

Я была сама игроком еще тем. Но как оказалось – Дмитрия я недооценила.

А пока что я не знала, шла в свою комнату, доставала договор, даже поправляла прическу, чтобы произвести впечатление.

Лера Богатова не умела проигрывать.

Я не понимала, почему так нервничаю. Почему присутствие этого мужчины заставляет меня мелко дрожать, а в голове набатом пульсирует одна-единственная мысль: «Попала!»

Надо взять себя в руки. Все не так ужасно. Что он мне сделает? Один звонок – и все. Почему я не говорю ему, кто есть на самом деле, вместо этого сижу, как натянутая струна, пока он изучает мои документы с видом инквизитора?

– Вот как, значит. Месяц. Месяц ты обязана отработать без права расторгнуть договор и уйти.

Дмитрий поднял голову, прожигая меня пристальным взглядом, в котором не было никакого дружелюбия. Отчего-то я ощутила себя голой. Стянула ворот халата, стараясь не поддаться панике.

– Да. Договор с вашей… женой. С мамой Марии. Не с вами, прошу заметить.

– Да? Здесь сказано, с родителем девочки. С владельцем дома. У меня для тебя две плохие новости: дом принадлежит мне. И я ее биологический отец.

– Я заключала договор с Кристиной.

– А мне плевать, с кем ты его заключала. Надо было внимательно читать, что подписываешь.

– Имя Кристины есть в спецификации. Так что не надо меня запугивать.

– Вот как, – нехорошо усмехнулся Дмитрий. – Прислуга умеет бодаться. Где же она тебя откопала? Будь уверена, я выясню о тебе все. А до этого момента ты под домашним арестом.

– Это мы еще посмотрим. И я очень сомневаюсь в вашем праве здесь находиться.

Мужчина встал, сделал шаг ко мне. Я выдержала его взгляд.

– Ты – дура. Тебя не убедило присутствие судебного пристава?

Мне хотелось в ответ приложить его крепким словцом. Но я привыкла не пороть горячку. Пока я не приду в себя и все хорошенько не обдумаю, делать резких движений не стоит.

– Откуда мне знать, что это не ряженый аниматор? И с каких пор у нас исполнительная власть работает по ночам?

– Смело, – Дмитрий навис надо мной, упершись ладонями в спинку стула по обе стороны от моих плеч. – И даже разумно. Знаешь, Валерия, почему я до сих пор не сдал тебя полиции и не написал заявление о твоих танцах с кинжалами?

– У меня есть версия. Потому что вы – не тот, за кого себя выдаете, и присутствие полиции для вас ой как не желательно.

– Нет, девочка. Потому что я восхищен твоим порывом защитить мою дочь любой ценой. Ты бы меня прирезала, если бы я попытался войти в ее спальню. И это достойный поступок – ведь на моем месте действительно мог быть кто угодно.

Его близость заставила меня оцепенеть.

Я не встречала еще мужчин с такой подавляющей и сминающей волей. Или встречала – но в своей жизни мне не приходилось испытывать страх и быть зависимой от подобных людей. Наоборот, такие готовы были заглядывать мне в рот – потому что знали, кто мой отец. Но сейчас я была в его власти в прямом смысле этого слова.

Телефон умер. Я за городом, и сбежать не удастся. Да и Маша… пусть Кристина и подставила меня с явлением своего бывшего, но бросить Машу на произвол судьбы я не могла. Да, возможно, я и смогу покинуть дом, рассказать полицейским о том, что происходит. Но пока они выяснят, кто я такая, почему находилась здесь под поддельным паспортом – может случиться страшное. Нет, пусть все это – игра уставших от привычных развлечений мажоров, но у меня есть понятие чести. И ребенка я не брошу.