Официальный Лондон и Париж не могла не тревожить активность Гитлера и Муссолини в делах Франко, но без них невозможно было подавить распространение социализма. Так, советник немецкого посольства в Мадриде Швендеман сообщал: «Развитие обстановки в начале мятежа… отчетливо свидетельствует о растущей силе и успехах правительства и о застое и развале у мятежников». Недаром Франко сразу запросил помощи у Гитлера и Муссолини. Даже спустя год, 22 мая 1937 г., Франко признавал, что если согласиться на перемирие, то свободные выборы приведут к созданию «левого правительства», а это будет означать конец «белой Испании».

Чемберлен по этому поводу позже напишет: «Я обдумал всевозможные формы ответных действий, и мне абсолютно ясно, что ни одна из них не будет эффективной, если мы не собираемся воевать с Франко… Конечно, может дойти и до этого, если он окажется совсем глупым». Идеальное решение дилеммы для Англии высказал Иден — обеспечить победу Франко, после чего добиться соглашения о выводе итальянских и немецких войск.

Париж, в отличие от Лондона, не имел времени на раздумья, он должен был предпринимать решительные действия с первых дней. И Париж действовал. С самого начала, пока силы мятежников были невелики, и, по мнению французских военных, хватило бы 50 самолетов, чтобы их остановить, Франция отказалась отдать испанскому правительству эти самолеты, оплаченные задолго до мятежа. 8 августа правительство Блюма официально запретило вывоз самолетов и вооружения в Испанию. Мало того, Франция обратилась к другим странам заключить соглашение о «невмешательстве», который на деле санкционировало интервенцию Италии и Германии в Испанию. Но формальных поводов для отказа не было, и 9 сентября был создан Международный комитет по невмешательству, в который вошли 27 государств, в том числе и СССР.

Правда, «русские были готовы обсудить пути и способы помощи республиканской Испании и договориться о необходимых мероприятиях на тот случай, если оказание помощи Испании привело бы к всеобщему конфликту…». Но предложения советского правительства, сделанные еще до соглашения о невмешательстве, были отклонены. «Мотивы Сталина, заставлявшие его присоединиться к соглашению о невмешательстве, — по мнению Т. Хью, — заключались главным образом в желании вступить в альянс с Францией и Англией». Отношение Франции к этому вопросу вполне определенно в октябре 1936 г. продемонстрировал Леже, который «намекнул советскому поверенному в делах, что франко-советские отношения могут пострадать, если Советский Союз не будет придерживаться менее агрессивной политики в Испании».

Были и другие причины, по которым СССР вступил в комитет по невмешательству. О них Сталину докладывал замнаркома иностранных дел Н. Крестинский: «Мы не можем не дать положительный, или дать уклончивый ответ, потому что это будет использовано немцами и итальянцами, которые этим нашим ответом будут оправдывать свою дальнейшую помощь повстанцам». 28 августа 1936 г. Сталин запретил экспорт военного снаряжения в Испанию.

Между тем поставки оружия Германией и Италией националистам продолжались. В ответ 24 октября НКИД заявил, что СССР не может считать себя «связанным соглашением о невмешательстве в большей мере, чем любой из участников». Соглашение превратилось «в ширму, прикрывающую военную помощь мятежникам», и СССР будет считать себя свободным от обязательств, если немедленно не прекратится помощь Франко со стороны Германии и Италии. Сталин возобновил поставки оружия республиканцам, и в критические дни ноября, по мнению Т. Хью, именно организованная международная поддержка коммунистов, т. е. Коминтерна и СССР, спасла Мадрид.

Англия и Франция тем временем шли своим путем. По словам Т. Хью: «При Чемберлене британское правительство стало искать способы умиротворения Гитлера и Муссолини куда более активно, чем при Болдуине». Против выступал один Ллойд Джордж, который предостерегал свое правительство от участия в «воровской сделке между диктаторами». Он заявлял, что для Англии лучше начать войну теперь, чем позорно капитулировать перед фашизмом. Но правительство Чемберлена продолжало проводить свою политику, стремясь «умиротворить» Муссолини и Гитлера «любой ценой».

Галифакс в то время уверял Г. фон Дирксена, что Британия «ни в коем случае не желала бы вызвать неприязненных чувств в Германии».

Одним из шагов политики «умиротворения» стал предложенный Англией план за контролем политики невмешательства, т. е. попыткой установить «эффективный контроль, после чего прекратить снабжение Испании». Республиканцы сочли эти действия за оскорбление: «Мало того, что Германия и Италия без всяких препон доставляли оружие националистам, так теперь они получают право препятствовать таким поставкам. Законченное издевательство». Оружие Германия и Италия поставляли через Португалию, где диктатор Салазар активно поддерживал Франко. Когда же 13 мая на Совете Лиги Наций Советский Союз призвал к пересмотру политики невмешательства и призвал к действиям, то против проголосовали Англия, Франция, Польша и Румыния, остальные девять держав, входивших в Совет, воздержались. Республиканцы были обречены. Между тем, по мнению американского посла, именно «победа республиканцев в Испании может приостановить процесс установления диктаторских режимов в Европе и привести к падению Гитлера и Муссолини».

Сами США тем временем формально также присоединились к политике «умиротворения», проголосовав за Акт о запрете поставок оружия в Испанию. Он сразу получил одобрение Франко и Гитлера. В Сенате против акта выступил только сенатор Най. В палате представителей также только один человек проголосовал против. «Этот инакомыслящий, Бернард, заявил, что данный акт лишь формально нейтральный а на деле «мешает демократической Испании воспользоваться ее законными международными правами в то время, как ее атакуют орды фашистов»». У. Додд, находившийся в Берлине, признавал, что «американский нейтралитет означает германо-итальянское господство в Испании.

Это, по-видимому, так и будет, если только Франция не пошлет десятки тысяч солдат и сотни самолетов в Мадрид».

Следующим шагом на пути «умиротворения» стал подписанный 16 апреля 1938 г. англо-итальянский пакт о Средиземноморье, согласно которому Италия обязалась вывести свои войска из Испании после окончания войны. На этот раз даже У. Черчилль[8]не выдержал и заявил Идену: «Это полный триумф Муссолини, который получил наше сердечное согласие на укрепление своих позиций в Средиземноморье, направленных против нас, на военные действия в Абиссинии, на насилие в Испании». Даладье не отставал от своих островных соседей и, следуя политике умиротворения отменил планировавшееся еще в 1936 г. заключение технических соглашений с СССР, поскольку опасался, что подобные мероприятия дадут немцам повод говорить об окружении Германии.

«После Мюнхенского соглашения, — отмечает Т. Хью, — стало ясно, что Англия и Франция никогда не вступят в войну ни из-за Испании, ни из-за какой-либо другой страны». Мюнхен развязал немцам руки, до него они были убеждены, что их серьезное вмешательство в испанский конфликт перерастет в общеевропейскую войну. В решающие дни Германия начала массированные поставки вооружения в Испанию.