- Ну, так мы сами уйдем, - Ключевой выпятил грудь колесом.

- Давайте, попробуйте, - не стал возражать Гастрыч. - А я тогда тоже уйду, в ментуру. Про сынка ихнего расскажу с его наркотой.

Анюта взялась по привычке за грудь, но за правую, а не там, где колотится и стучит. Правая вдруг стала набухать, восхищенная силой угрозы Гастрыча.

- И про вас расскажу, - продолжал сыпать планами Гастрыч. - Пусть вас посадят. За мужеложество. Статью, по-моему, еще не отменили. Во всяком случае, если было насилие. А насилие было, я скажу. Я вызовусь свидетелем насилия. Скажу, что видел все, что было и чего не было. И про тебя, нарколог, настрочу жалобу, как ты водку трескаешь заместо санитарного просвещения. А к тебе, - он повернулся к Извлекунову, - приду лечить зрение. Ты его полечишь, а мы потом предъявим претензии.

- Ко мне не бывает претензий, - прошептал окулист. - Какие ко мне могут быть претензии... Мне вручали переходящее знамя...

- И боевое. Переползающее. На красный свет, и потому багровое. Накатаю в горздрав, что нахамил мне, - с готовностью отозвался Гастрыч. - Назвал свиньей и уродом, отказался показывать таблицу с матерными буквами, не выписал рецепт, оставил кабинет на полчаса, а меня не выставил... И пьяный был. Я найду, что написать, - пообещал сосед. - Я матерый писатель. Я столько бумаг написал, что ко мне теперь прикоснуться боятся - и военком, и участковый, и санинспектор... Да, кстати, - он ударил себя по многоопытному лбу и снова взялся за семью Амбигуусов в другом ее поколении, но уже с иного конца. - Сынку-то вашему армия светит, небось. Авось, уже подготовились? Справками запаслись липовыми, выписками? Так я вас выведу на чистую воду... На небось и авось не рассчитывайте. Приедут с браслетами, да с собаками; запрут под замок с учебником химии для начальной школы.... А там все про сознательный патриотизм, президента - ни одной формулы!

- Да успокойтесь вы, Гастрыч, - Артур Амбигуус не без труда взял себя в руки, от волнения позабывши про добрососедское "ты". - Делайте, что хотите. Желаете пол в сортире поднять? Даю вам на это свое согласие. И сам помогу, ломиком. И все мы дадим честное благородное слово помалкивать и не мешать. Еще неизвестно, вырастет ли у вас что.

- У нас. Вырастим, - сосед немного успокоился. - И яровые тебе заколосятся, и озимые охнут. И чтобы все пили! Отвар чтобы пили! Нам подопытный материал нужен.

- В этом неведомом довольно неприятно, - попыталась уклониться от эксперимента Оранская, зная заранее, что на ее слова просто и беззастенчиво не обратят внимания. Так и случилось

Артур Амбигуус посмотрел на часы. Время пролетело незаметно, и было уже восемь утра. Середина лета, светает быстро, но ему показалось, что мрак царил вечно.

- Кстати: вот еще что, - не унимался Гастрыч. - Будите вашего охламона. Пускай попробует и скажет, на что похоже. Он же у вас химией занимается? Незаменимая фигура. Мы подключим его к делу, я его постоянно вижу, где лесополоса. Может, имеет смысл перемешать его грибы с нашими... Отвар должен иметься в наличии постоянно. Во-первых, двойники дохнут. Во-вторых, у нас же образуется заготконтора. Рэкет, говорите, на поляне? Квоты? Ничего. Я покажу им, какой бывает рэкет. Лично хлебну и покажу. Нам это понадобится для оптимального согласования спроса и предложения.

- И что же потом? - осведомился Крышин, мигом успокоившийся при упоминании уголовной статьи про насильное мужеложество, по поводу которой, ассоциируя, припомнил кино "Забытая мелодия для флейты" и перескочил на волшебную, видимо, флейту Моцарта и откровенно садистскую флейту-позвоночник Маяковского в узком, извращенном понимании флейты. - Зачем вам все это надо?

- Ну, это мы решим. Может быть, откроем какое-нибудь бюро услуг. Приходит к нам человек, заказывает двойника, и тот отправляется по делам...

- По каким же делам? - тихо спросил старший Артур Амбигуус.

- Русским же языком говорю - по своим. По хозяйским, - поправил себя Гастрыч. - Он не станет ходить по нашим делам. Наши дела - обеспечить ему отправку. Прибыл, убыл, печать. Липовая. Умозрительная. Каинова.

- А вдруг у него такие дела, что его самого пора кончать, а не раздваивать? - еще тише вопрошал Артур Амбигуус, желая скорее добиться полнейшей ясности.

- Но это же его дела, - передернул плечами Гастрыч, и будто прошла волна. - Бюро не собирается в них соваться. У нас будет самовывоз - вернее, самовыход. По делам. И все. "Из дома вышел человек, - помните Данилу Хармса? - С веревкой и мешком. И в дальний путь, и в дальний путь отправился пешком".

Извлекунов, желая чуть приподняться в мнении Гастрыча после недавних угроз, проявил интерес к деталям:

- И сколько же времени они останутся двойниками? Надо точно определить дозу: на час, на два... Узнать, возможен ли нежелательный физиологический распад в многолюдном месте...

- Вот - разумные слова не мальчика, но мужа, - сосед не помнил обид. - Правда, нужен именно мальчик. С этим мы и будем разбираться. Пока что, - обратился он к Анюте, - ступай-ка и, сладенькая, обзванивай вчерашних. Чтобы наличествовали тут в полном сборе, - он посмотрел на командирские часы, - находились за нашим столом к десяти ноль-ноль и не трепались покуда. Под страхом выедания их соловьиных языков.

- У них же у всех работа, - простонал Амбигуус.

- Сапожники без сапог, - поразился Гастрыч. - Больняк себе не выпишут. Скажи, что предприятие важное, с ароматами склепа. Что в их интересах. Что сапоги привезли китайские или тушенку. И мы сразу же организуем большой совет. Хотя к чему нам большой? Маленький...

Он огляделся по сторонам.

- Лупа есть? - спросил он у хозяина.

- Вроде, была, - тот отправился на поиски.

- Глазник - и без лупы, - недоуменно хмыкнул Гастрыч.

- Это я глазник, - безнадежно напомнил Извлекунов, весь выпотрошенный и помятый. - Он нарколог.

- Тем более нужна. Чертей рассматривать. Классифицировать.

Амбигуус проник в комнату сына, зная, что у того лупа есть точно: надо же марки разглядывать, а не только лизать.

- Батя, доброе утро, - потянулся младший Артур и настороженно сел в постели. Уши побаливали.

- Доброе, говоришь? - недобро отозвался отец, забирая исполинскую лупу. - Тогда поднимайся и пошли. У нас начинается большая коммерция. Ты нам понадобишься как консультант.