– Со мной та же история. Только вдобавок пришлось все утро помогать маме с уборкой. Можно подумать, она ждет в гости президента.

– Ну, мне и того хуже пришлось. После завтрака отец засадил меня за просмотр семейных фотоальбомов. И каждый раз, когда попадалась фотография, где мы вчетвером, он так протяжно вздыхал, что хоть вешайся. Нет, он, конечно, отшучивался, и делал вид, что все в порядке, но у меня было такое чувство, будто он вот-вот разрыдается.

– Вот ужас то! Ну а ты что?

– Ну а я толкнула ему речь, которую слышала по телику на прошлой неделе, – хмыкнула Элис. – Сказала, что надо мыслить позитивно, смотреть только вперед и все такое прочее. А после мы поиграли в «Скрэббл». Дикое занудство, но все же это было лучше, чем смотреть фотографии. Знаешь, на самом деле все просто ужасно. Мама с папой на вид взрослые люди, а ведут себя ну прямо как дети малые, так что мне постоянно надо быть начеку. Если я слишком веселюсь, они думают, что мне наплевать на то, что они расстались. А если слишком грустная, то мучаются чувством вины.

Тут я впервые поняла, каково на самом деле приходилось Элис все эти последние недели.

– Мне так жаль, Эл, – сказала я. – Я не знала, что все настолько ужасно.

– Ужаснее не бывает, – вздохнула Элис.

Впрочем, уже в следующую секунду она просияла и, схватив меня за руку, зашептала:

– Пойдем наверх, надо поговорить!

Мы поднялись в ее комнату. Там, как обычно, все было не убрано и повсюду громоздились кучи мятой одежды. Над изголовьем кровати висела потрясающая гирлянда из крошечных розовых лампочек в виде цветочков.

Элис поймала мой восхищенный взгляд и сказала:

– Отец подарил. Он мне теперь все время что-нибудь покупает. Чувство вины, понимаешь ли. По мне так уж лучше бы жили все вместе, как раньше. Тогда бы и лампочек никаких не понадобилось.

Я потрогала лепестки. Они были сделаны из блестящего переливающегося пластика и выглядели как настоящие. Игрушка для богатеньких деток, не иначе.

– Можешь взять их себе, пока меня здесь не будет, – предложила Элис.

– Спасибо. Но лучше не буду. Ты же знаешь мою маму. Вот увидишь, она наверняка скажет, что эти лампочки поедают уйму бесценной электроэнергии, и не разрешит мне их включать. Так что пусть лучше у тебя повисят.

Элис хихикнула и проговорила голосом моей мамы:

– Как, девочки, вы разве ничего не слышали о глобальном потеплении? И чему вас только в школе учат!

Получилось смешно. У Элис был талант к пародированию.

Я уселась в новое надувное кресло подруги:

– Ну, все, не могу больше терпеть. Что там у тебя за план?

Элис упала на кровать. Ее так и распирало от удовольствия.

– О, это один из моих лучших планов! Классический. Простой, но действенный.

Она пристально посмотрела на меня и добавила:

– Чем план проще, тем он лучше. Меньше вероятность того, что что-то пойдет не так.

Я прямо-таки сгорала от нетерпения:

– Хватит мне зубы заговаривать, давай выкладывай!

– В общем, так, – загадочно улыбнулась Элис. – Я сделаю вид, что возвращаюсь в Дублин, но на самом деле никуда не поеду. Таким образом, папа будет думать, что я у мамы, а мама будет думать – что у папы. Как видишь, все очень просто. Они…

– Погоди-ка, – вмешалась я, – но если ты не будешь с мамой и папой, то где же ты тогда будешь?

– Вот здесь-то и начинается самое интересное. Я буду жить у тебя!

Это был провал. Увы, на этот раз Элис крупно просчиталась, и я решила сказать ей об этом немедленно, пока она не успела слишком уж размечтаться.

– Отличная мысль, Элис, – начала я. – Но, видишь ли, мои мама с папой ни за что не разрешат тебе остаться. Я имею в виду, без согласия твоих родителей. Сама знаешь, все родители всегда заодно. Можно подумать, у них тайный клуб взаимопомощи.

– А вот и нет! – хитро усмехнулась Элис. – Вся штука в том, что твоя мама ничего не узнает. Потому что я буду прятаться. Как секретный агент. Я незаметно проберусь в твою комнату, и никто не догадается.

Я мысленно представила себе все вытекающие отсюда проблемы и неприятности. Этим мы с Элис и отличались. Я всегда видела проблемы там, где она видела новые возможности.

– И долго ты собираешься у меня прятаться? Пока восемнадцать не стукнет?

– Вовсе нет, – нетерпеливо замотала головой Элис. – Я же не дурочка. В пятницу отец поедет в Дублин нас навестить и обнаружит, что меня там нет.

– После чего они с твоей мамой благополучно сойдут с ума, – мрачно заметила я, отчетливо представив себе эту картину.

Элис и глазом не моргнула.

– Подумаешь, поволнуются. Дел-то.

– Ну а потом что?

– А потом, пока они еще не успеют перепугаться до смерти и заявить в полицию, я им позвоню и скажу, что со мной все в порядке. И тогда они обрадуются и бросятся обниматься и целоваться.

Похоже, я начинала понимать, куда она клонит.

– То есть ты думаешь, что после этого они воссоединятся, и вы будете жить заново все вчетвером долго и счастливо, так, что ли? Неужели, по-твоему, все так просто, Эл? Тоже мне, «Ловушка для родителей»[3].

– Я же уже сказала, что не дурочка. И знаю, что так никогда не будет. Но, по крайней мере, мама поймет, как я страдаю из-за этого переезда, пожалеет меня и вернется в Лимерик. Она же еще даже на работу в Дублине не устроилась. Так что могла бы спокойно уехать обратно. И поселиться тут рядом, в новых домах. А я бы могла навещать отца, когда захочу. И все стало бы почти как прежде. А может, даже лучше. Потому что мне бы не пришлось больше выслушивать, как мама с папой все время ругаются. И мы с тобой снова ходили бы вместе в школу. И гуляли после уроков. Вот было бы здорово!

Элис задорно улыбнулась, и в ту же секунду ее затея показалась мне прямо-таки гениальной, фантастической и вовсе не такой уж безнадежной.

В первую очередь нам нужно было устроить так, чтобы отец Элис не провожал ее на вокзал к поезду в понедельник вечером. К счастью, это оказалось совсем не сложно. Мы как следует обработали его в воскресенье после обеда, когда он сидел в гостиной и читал газеты.

Элис украдкой подобралась к нему со спины и осторожно уселась на подлокотнике кресла.

– Пап, ты разве не пойдешь играть в выходные в гольф? – проворковала она самым сладеньким своим голоском. Мне даже показалось, что она чуток переборщила, но отец все равно ничего не заподозрил.